Умер отец, после которого Андрею достались старые «Жигули» — «двойка» и кое-что еще по мелочи. Очередная попытка завязать и начать жизнь заново провалилась. Андрей за полгода промотал отцовское наследство и еще глубже опустился на дно синей ямы. Многочисленные нравоучительные беседы с ним не приносили никакого результата, угрозы и применение физического насилия со стороны наиболее радикально настроенных родственников тоже были бесполезны. Нет, первое время Андрей, конечно, делал печальные глаза, вздыхал и уверял всех, что он осознал, понял, проникся и никогда-никогда не будет больше употреблять спиртное, займется семьей, найдет работу… И, конечно, первое время ему верили, но ничего не менялось. Сколько-то он действительно держался, потом находились какие-то поводы для выпивки: то скандал с женой, то примирение с женой, то проблемы с работой, то с работой все хорошо — и как-то само собой все начиналось сначала.

Опять проводили беседы, его пытались пристыдить, но ни стыд, ни материнские слезы, ничего не возымело никакого воздействия. Старший сын уехал в областной центр поступать в шарагу, младший остался в семье, которой уже и не существовало: муж и жена жили каждый сам по себе, проводя время со своими друзьями, а ребенок был предоставлен самому себе. В конце концов они стали жить раздельно, почти не общаясь. Младший сын, инвалид по зрению, не получал должного лечения, проводил время то с матерью, то с отцом, которым до него, честно говоря, и дела не было.

К этому времени сестры Андрея забрали к себе стареющую мать, которая половину пенсии каждый месяц исправно отправляла сыну (понимая, что, скорее всего, деньги будут пропиты, но тем не менее надеясь, что хоть что-то перепадет внукам). Когда умерла мать, Андрей на похоронах опять твердо решил завязать. Получив от сестер некоторую сумму денег, телефон для связи, он уехал, полный решимости стать новым человеком. Уехал, и несколько месяцев про него ничего не было слышно. Подаренный телефон был отключен, других контактов не было, и только через какое-то время родственники узнали, что войти в одну и ту же воду таки можно: Андрей пропил и телефон, и деньги и вновь перебивался случайными заработками.

Вскоре из города вернулся старший сын, который никуда не поступил, но зато научился выпивать, поэтому составил отцу компанию. В течение нескольких лет Андрей брался за всякую подработку: копал огороды, колол дрова, пас скот, иногда только за еду и жилье, при этом никогда не отказывая себе в стопке-другой. С женой он давно не виделся, жил с какой-то женщиной, практически ослеп и представлял собой очень жалкое зрелище. Как-то утром у него случился инсульт, он впал в кому и через пару дней умер.

Уверен, что, прочитав эту историю, которой я сам был свидетелем, многие из вас не удивятся, но скажут, что и в их семье или среди знакомых было что-то подобное. Алкоголизм не различает пола, возраста, социального положения, религиозной принадлежности и кулинарных предпочтений. Вот лишь несколько историй, рассказанных моими читателями:

«Брат матери, 45 лет. После школы учился в военном училище, потом бросил, перешел на экономическое на высшее. Окончил, женился, стал строить карьеру в торговле. Жил у жены, там к его теще часто приходили компании, выпивали, ну и он за компанию. Рос по карьерной лестнице, стал директором магазина еще при СССР, снимал стресс алкоголем. В середине 90-х каким-то образом приватизировал целый торговый центр, денег лопатой греби, путешествия-выпивка-девочки. В итоге запои, кодирования и т. п. — ничего не помогало. Лет восемь назад „поехала крыша“, получил инвалидность в психушке, продал бизнес, деньги — на вкладах. С тех пор состоит на психучете, пьет таблетки и водочку, проводит время в виде овоща, смотрит в ТВ или стенку».

«У меня дядя был алкоголиком, дошло до того, что месяцами пил, без просвета, ну т. е. встал, пошел типа на работу, выпил бутылку водки или даже больше, пришел домой и упал… И так каждый день, продолжалось месяцами, ну и уже до „белки“ дошло, и голым бегал, и под себя ходил иногда, тетя была готова вызвать дурку, дать денег, чтобы забрали. Сейчас 20 лет как не пьет; лыжи, снегоход, внучка — все хорошо у него. Прошлое вспоминает как страшный сон. Но он сам взял себя в руки, пошел к наркологу, тот помог, год разные таблетки давал. А брат его родной умер, который был всю жизнь грузчиком и тоже пил-выпивал, под конец уже две бутылки водки пил, даже инфаркт не помешал, так и не смог бросить, всегда говорил: „Я водку люблю, я не брошу…“ Может, виновато влияние родителей на обоих братьев. Если родители пьют… для детей это ведь становится некоторой нормой жизни…»

«Сосед по лестничной клетке — ровесник мужа, ему около 47 лет. Когда мы вселились, у него была семья: жена, ребенок. Потом они разбежались, он один живет. На протяжении десяти лет выпивал. Сначала немного, потом все больше и больше, но работал. Последние два года уже не работал, с алкашами тусил в парке, а у них один ритуал — выпили с утра и сидят, затем спать расползаются. Потом уже „белка“ пришла, к нам стучался, т. к. полы у него прыгали и еще что. Ну и с желудком беда была: он когда ел и пил — все обратно выходило, тощий стал. Думаю, там уже и цирроз был. Потом родители его забрали, квартиру продали. Я о нем спрашивала — вроде живой, но головой тронулся…»

«Мой родной брат — хронический алкоголик. Он пьет запойно с 18 лет, с тех пор как мои родители совершили глупость и отправили его скрываться от армии в деревню. Сейчас ему 36, и он из запоя выходит ровно на несколько дней, когда что-то заболит. В остальное время он страшно бухает… Причем я знаю его стандартный набор: пол-литра водки, литр вина, потом пиво… Я сама медработник, работаю на скорой помощи в Москве и часто вижу молодую пьянь. Не сказать, что я сильно их жалею. Но, когда дело касается родного человека, все по-другому! Хуже всего, что понимаешь, пока он сам не захочет — помочь ему никто не сможет, а он, конечно, алкоголиком себя не считает! Мне жалко смотреть и на него, и на родителей, с которыми он живет по сей день, потому что семьей он так и не обзавелся, что, наверное, и к лучшему! И, к сожалению, я понимаю, чем он закончит, потому что видела, в каких мучениях умирал мой дед, тоже хронический алкоголик… Жаль только, что брат этого не понимает, да если и поймет, то слишком поздно!»

«Алкоголь разрушал мою семью несколько раз. В первый раз, когда я была ребенком. Пил мой отец. Он работал в милиции, пил не запоями, но как напивался — угрожал убить себя. Закрывался в ванной и кричал, что зарежет себя. Мне было четыре года, я забегала в кухню, доставала все ножи и прятала их. Это страшные воспоминания. Я отчетливо помню свой ужас. Благодарна маме, что она развелась с ним. Во второй раз это случилось в прошлом году. Мне было 14 лет, мама вышла замуж во второй раз. Он вдовец, имеет дочь моего возраста. Мы не ладили с ней. Пить запоями он начал, когда потерял работу. Их брак держался на маме. Она вытаскивала его из запоев, выпаивала, вызывала наркологов. Но в январе прошлого года, когда он уволился в очередной раз, продал машину и запил, мама не стала его останавливать. Тогда он решил с ней развестись. Пожаловался дочери на нелегкую судьбу. Пил до беспамятства. Дочь его забрала, с мамой он развелся. Теперь живет у дочери, в комнате без окон. Дочь забирает у него пенсионные деньги. Кормит плохо. Он угасает. Просит вернуть все обратно. И вот в данный момент мой муж стал выпивать. Успешный бизнесмен, руководитель крупной компании. Не пьет запоями, но в любую свободную минуту расслабляется с помощью алкоголя. Я не имею на него влияния. Наш брак висит на волоске…»