– Перед смертью?

– Да, перед смертью.

5

Войти в ванную комнату Беатрис Бланди. Наполнить ванну обжигающе горячей водой. Налить в нее несколько капель пены и погрузиться в ароматную воду. Вытереться полотенцем с вышитыми инициалами ББ. Причесаться расческой Беатрис Бланди, спутать ее каштановые волосы со своими, более темными, густыми, почти черными. Включить ее фен. Использовать ее последние диски для снятия макияжа. Попробовать ее дневной крем – антивозрастную сыворотку с экстрактом виноградных косточек. Стоит небось целое состояние. Распахнуть шкаф. Провести рукой по жакетам, идеально выглаженным костюмам, аккуратно сложенным блузам. Снять с вешалки платье от Армани из креп-сатина. Расстегнуть молнию и надеть платье, отрегулировать крючки. Полюбоваться, как прекрасно ложится ткань. Как выгодно смотрится декольте. Разделить с Беатрис Бланди все. Ее мужчину, ее квартиру, ее шмотки – почему бы и нет? Эльза смотрела на новое отражение в зеркале. Да, выглядит она в новом образе очень даже ничего.

6

Мало-помалу Эльза обосновалась у Тома. Он дал ей запасные ключи и уговорил оставить у него вещи. Она приезжала раз в две недели, в те дни, когда сын оставался с отцом, садилась на первый скоростной поезд и ехала к Тома.

Паола, уборщица Бланди, приходила почти каждый день после обеда. Помимо уборки она занималась стиркой и глажкой. Она была из Колумбии, лет пятидесяти, невысокая и коренастая. Тома говорил, что она была очень привязана к Беатрис, которая много раз одалживала ей деньги. Раньше Паола жила с мужем, который бил ее. С помощью Беатрис она смогла переехать вместе с детьми в безопасное место. Она присматривала за квартирой Бланди более пятнадцати лет. Кто лучше знает пространство – те, кто просто проводит в нем время, как Тома с женой, или та, кто тщательно ухаживает за каждой комнатой, за каждым уголком? Эльза, перечитывая «Ребекку» Дафны Дюморье, про себя стала называть Паолу «миссис Денверс», как экономку Мэндерли. Могла ли Паола, как в романе, попытаться помешать их отношениям? Жила ли она с призраком Беатрис? Вдруг она попытается довести Эльзу до самоубийства? Поджечь дом? Быть может, она тайно влюблена в Беатрис или даже в Тома? В рабочие часы Паола демонстрировала неизменную улыбку. На первый взгляд, она ничем не напоминала миссис Денверс из Мэндерли. Тома тоже вовсе не был похож на измученного вдовца из романа, его едва ли можно было заподозрить в убийстве собственной жены. Беатрис болела раком и перенесла несколько курсов химиотерапии, все их друзья были тому свидетелями. Все восхищались их семьей. Двадцать восемь лет любви и ни одной ссоры, как он уже несколько раз говорил Эльзе. Более того, когда Тома говорил о Беатрис, он все еще называл ее «моя жена», «мы прожили с женой в любви двадцать восемь лет, без единого облачка, без единого».

Каждое утро Эльза просыпалась и чувствовала на себе изучающий взгляд Беатрис с фотографии. Это стало мерилом ее дня. Если Беатрис смотрела на Эльзу светло-синим взглядом, день обещал быть хорошим. Если же лицо мрачное, день пойдет насмарку. Чуть выше Эльза видела другую фотографию писательницы, на которой Беатрис было около пяти лет. «Какая же очаровательная девочка, в этой ночной рубашке», – бросил Тома однажды утром. На полке справа от кровати серия снимков продолжалась: на фотографии Беатрис-подросток смеялась, блистая широкой улыбкой с брекетами. Дальше следовали семейные фотографии в рамках – Беатрис с матерью, Беатрис и Тома слились в поцелуе или танцуют медленный танец. На подоконнике стоял еще один портрет Беатрис, в шортах и с теннисной ракеткой, она смеялась, глядя в кадр, Эльза подумала, что снимал наверняка Тома.

Эльза разглядывала фотографии Тома в ее возрасте, около сорока, а еще в двадцать, тридцать лет… Как и его жена, он всегда выглядел элегантно, его густая копна волос еще не поседела, а черты лица еще не заострились и не подчеркивали его зеленые глаза. У него тогда еще не было того серьезного и напряженного взгляда, который иногда проявлялся в присутствии Эльзы, от которого у нее внутри все переворачивалось. Нет, на этих фотографиях он был скучным и даже безликим. Понравился бы он ей тогда? Вряд ли. Ей нравился Тома именно такой, как сейчас, с его годами, его сегодняшним лицом. Прежнего Тома она бы, скорее всего, даже не заметила.

Эльза изучала огромную библиотеку Беатрис. Та очень заботилась о своих книгах, которые были идеально расставлены в алфавитном порядке по фамилии автора, в отличие от книг Эльзы, которые были свалены на стеллажах в ее трехкомнатной квартире в Лионе. Из книг Беатрис она выбирала самые потрепанные, читаные и перечитанные. Ее особенно трогало, когда она натыкалась на подчеркнутое Беатрис слово или восклицательный знак на полях. Иногда на форзаце Эльза обнаруживала выведенные округлым, аккуратным, почти детским почерком имя и фамилию хозяйки. Беатрис много читала Саган, Фицджеральда, Сэлинджера, Оскара Уайльда, а также Вирджинию Вульф, Дороти Паркер, Колетт, Жорж Санд… Ее книжная вселенная простиралась от англосаксонской литературы до первых феминистских текстов. Эльза листала классиков глазами Беатрис, искала в каждой книге то, что особенно ей нравилось, а быть может, даже и побуждало писать. Всякий раз, когда Беатрис подчеркивала фразу или комментировала абзац, Эльза размышляла о том, что же вызвало у нее такой отклик, что привлекло ее внимание, как она вдохновлялась этим в своих романах.

Тома не вмешивался и позволял Эльзе бродить по квартире. «Вы как кошка, изучаете все закоулки в доме», – подшучивал он, когда видел, как она ходит в носках и футболке по квартире, с ноутбуком в руках, и ищет, где бы ей устроиться. Обычно она выбирала спальню, но вскоре ее выгоняла оттуда Паола, чтобы пропылесосить или вытереть пыль. Тогда Эльза перебиралась на светлую, освещенную солнцем кухню и садилась неподалеку от Пикассо. «Интересно, Беатрис тоже часто садилась на это место, чтобы разобрать почту или почитать», – замечал Тома. Вскоре Паола приходила мыть посуду, гладить, раскладывать продукты. Эльзе было непривычно, что ее жильем занимается кто-то другой, и иногда ей казалось, будто она снова маленькая девочка, которую мама гоняет из одной комнаты в другую, чтобы вымыть пол, и которой негде укрыться, несмотря на то что квартира огромная. В конце концов она пряталась в гостиной, брала подушку и садилась на пол по-турецки, отодвинув безделушки Беатрис на журнальном столике, чтобы поставить туда ноутбук, наушники и книги. Как только Эльза вставала, Паола бросалась к столику, чтобы каждый предмет на нем вновь обрел свое место. Извечное место, определенное ему Беатрис.

У Тома была своя комната, где царил массивный письменный стол из стекла и вишневого дерева, компьютер, принтер и у окна – кресла «Честерфилд», в которые он садился, чтобы с комфортом читать газеты или проводить деловые звонки. Стены от пола до потолка расчерчивали элегантные книжные полки, заставленные профессиональной литературой о кино, а в соседней комнате – библиотека DVD, содержащая почти все главные фильмы двадцатого века, от Чаплина и Трюффо до Бергмана и Варда.

Эльзе тоже хотелось бы поставить где-то свой ноутбук, разложить вещи, чтобы не приходилось постоянно переезжать. Но она не решалась заговорить с Тома о кабинете Беатрис. На доступ в эту комнату был наложен такой строгий запрет, что она ни разу не решилась даже приоткрыть дверь, чтобы проверить, заперта ли она.

Однажды утром она оказалась в квартире одна. Тома пришлось срочно уйти на встречу, а Паола еще не пришла. Эльзе очень хотелось заглянуть туда хотя бы одним глазком. В каждой комнате под потолком висели маленькие круглые коробочки, одна из них находилась прямо у входа в кабинет Беатрис. Вдруг это видеокамера? А может быть, это просто противопожарная сигнализация? Теперь такие коробочки должны быть в каждой квартире.

Эльза повернула ручку, и дверь сразу открылась. Перед ней – темная лестница. Она включила свет, стала подниматься по ступеням. Они скрипели. В отличие от остальной квартиры, в этой комнате, казалось, никогда не было ремонта. Она сильно напоминала старинную комнату прислуги. В комнате была вторая дверь, указывающая на то, что из нее есть другой выход, скорее всего, в служебный коридор. В потолке было окно, на три четверти закрытое жалюзи. Открыть его Эльзе не удалось. Она села за письменный стол Беатрис. Столешница была укрыта тканью, а поверх торжественно лежал MacBook Air цвета серой стали. В точности такой,