Сотовый телефон, лежавший на столе, зазвонил в разгарсовещания, однако его хозяин не нажал на сброс, а поднес трубку к уху, бросивсобравшимся извиняющуюся улыбку:

– Алло?

– Привет, это я. Ты меня хорошо слышишь?

– Да, все в порядке.

– Дело сделано.

У человека, говорившего по телефону, перехватило горло,однако лицо его сохраняло прежнее спокойное выражение:

– Отлично, молодец. Ну, до встречи!

– Эй, подожди. Ты что, не хочешь услышать подробности?

– Извини, у меня тут народ. Приедешь – поговорим. Пока.

– Пока… – В далеком голосе звучало недовольство, но хозяинтелефона уже нажал на кнопку и положил сотовый на стол.

– Итак?

Сотрудник, чья речь была прервана звонком, продолжил доклад,однако и у него, и у всех остальных до конца совещания оставалось впечатление,что шеф не слышит ни одного слова.

Пожалуй, они были правы, потому что едва только совещаниекончилось и за последним человеком закрылась дверь, шеф снова схватился зателефон. Набрал номер.

– Приемная начальника ИТУ номер 5! – отчеканил женскийголос.

Звонивший на миг отстранился от трубки и поглядел на нее какбы с испугом. Потом решился:

– Мне бы Степана Андреевича.

– У нас таких нет, – равнодушно ответилаженщина. – Зато есть Андрей Степанович. Позвать?

– Нет, – вздохнул звонивший. – Мне нужно СтепанаАндреевича. А это чей номер, с кем я говорю?

– Я же говорю: приемная начальника ИТУ номер 5.

– О господи! – воскликнул звонивший, как будто толькосейчас понял, куда попал. – Так значит, Степана Андреевича у вас нет?

– Мужчина, вы что, издеваетесь? – рассердилась женщина.

– Нет.

– Вы номером ошиблись.

– Очень может быть.

Женщина помолчала, потом резко, коротко вздохнула, и голосее изменился: стал опасливым, настороженным.

– А если я все-таки найду Степана Андреевича, что мне емупередать?

– Передайте, что казаки купаются в Красном море.

И положил трубку.

Другой человек, сидевший в специально оборудованноймаленькой комнатке и внимательно слушавший этот разговор, словно сидеть вмаленькой комнатке, ловить разрозненные звуковые сигналы и записывать их намагнитофон было делом его жизни, сдвинул с головы наушники и чуть ли не сиспугом покосился на своего напарника:

– Он что, жириновец?

– То есть? – вскинул тот брови.

– Ну это же что-то из Жириновского: казаки купаются в море…или океане?

– «Омыть сапоги в теплых водах Индийского океана»? –хихикнул напарник. – И правда, похоже. Но о казаках там и речи не было,это что-то новенькое.

– А у дяденьки крыша не поехала? – продолжалнедоумевать человек. – Привет передал на деревню дедушке, СтепануАндреевичу… Наверное, эта девка из приемной решила, что мужик спятил, иразыграла его.

Но в этот момент в наушниках снова зазвучал голос человека,которого он контролировал, и «слухач» забыл обо всем постороннем.

Однако на сей раз беседа носила сугубо деловой характер икасалась доставки груза во Владивосток. Никаких казаков, никакого Красногоморя, никакого Степана Андреевича, которого вообще-то нет, но привет ему все жепередадут…

Напарник тоже слушал этот разговор, изредка чиркая ручкой полистку блокнота, записывая имена. На его лице застыла улыбка, как будто он всееще вспоминал разговор про казаков в Красном море и ему было по-прежнему оченьсмешно.

На самом деле ему было не до смеха. В отличие от своегопомощника-»слухача», он отлично знал, о каком Степане Андреевиче идет речь.

Барышня из приемной начальника ИТУ номер 5 лукавила! Был,был там Степан Андреевич! Нет, не в приемной, конечно. В числе заключенных…

Алёна с трудом заставляла себя идти спокойно. Не бегаютарабские женщины по улицам – ни за автобусом, ни за трамваем, не бегают, и всетут. Правда, трамваев тут, в Аммане, нет.

Она шла, потупив подведенные глаза, являя собой образецспокойствия и достоинства и отчаянно пытаясь сообразить, что ей делать и кудаидти. Уж конечно, не в посольство – оставим этот штамп для благополучныхтуристов. Первое – нужно уехать из Аммана. Второе – выбраться из страны. Лучшебы сделать это одновременно – самолетом улететь, но это вряд ли удастся. Преждевсего нельзя светить свое имя, ведь рано или поздно полиция выйдет на Фейруз, ата непременно вспомнит настоящее имя Ясмин. Еще и Интерпол ввяжется… Да и недадут Алёне билета: все-таки виза на два месяца просрочена, а здесь такойдотошный народ, помешанный на безопасности. Начнутся разбирательства, потребуютконсула, а время идет, идет, и, возможно, уже сейчас к Алиму пришли гости,чтобы поразвлечься с «настоящей русской красавицей»…

Хорошенькое зрелище их ждет, если, устав звонить, онидогадаются толкнуться в дверь! Запереть ее снаружи Алёне так и не удалось.Наверное, для этого нужны были совсем другие ключи. Но возвращаться и еще разобыскивать Алима она не рискнула: внизу гудел, поднимаясь, лифт, и не былоникакой гарантии, что он не остановится на одиннадцатом этаже. Поэтому онамахнула на все рукой и пошла по лестнице пешком, вызвав лифт уже где-то нашестом этаже, и все время ей казалось, что наверху уже поднялась какая-тосуматоха. Какое счастье, что в Аммане не принято ставить лавочки у подъездов ивездесущие старушки сидят в кондиционированных квартирах. Во дворе ни души,только автомобили, доставившие своих пассажиров, скучились у подъездов. Лавируямежду ними, Алёна выбралась на улицу.

В первую минуту город оглушил ее, ослепил! Раньше, пока Алимеще не открыл истинной цели ее приезда в Иорданию, он дня два возил Алёну погороду, и в сказочную Петру возил, и даже в Акабу, на побережье, а потом оначуть не три месяца сидела взаперти.

На миг стало страшно от шума и толчеи, захотелось вернуться,забиться куда-нибудь в уголок, зажать руками уши, зажмуриться… Да где там:рядом скрипнуло тормозами такси, шофер приспустил стекло, что-то искательноспросил по-арабски. Алёна неприступно отвернулась, и такси отчалило. Нет, такблизко от дома нельзя брать машину. Это будущая зацепка для полиции, нужно ещенемножко пройти, и вон там, у фонтанов…

– Маасс саляма! – громко сказал кто-то рядом.