Кстати, она уходила довольно часто. Видимо, ее плотьтребовала не только самоудовлетворения, а Ясмин оставалась недоступной, поэтомуискать удовольствия приходилось в других местах. И чуть ли не каждый вечер,когда начинали собираться гости, темнокожая дылда надевала обтягивающие джинсыи мужскую рубашку, а то и легкий, элегантный брючный костюм и исчезала, в самомделе больше похожая на хрупкого юношу, чем на женщину. Благодаря этим частымуходам Алёна могла спать ночами относительно спокойно. Да, Алим совершилогромную ошибку, затеяв новые эксперименты над Алёной в отсутствие Фейруз!

И вдруг ей пришло в голову, что все это произошло неслучайно. Может быть, Господь решил, что она искупила свои грехи, может быть,она испила до дна чашу своих страданий? И не просто так, а Божьим промышлениембыла удалена сегодня из дому Фейруз, Божьим промышлением Алим зажегся постыднойзатеей и решил осуществить ее себе на погибель? А раз так, не тот ли это знак,которого Алёна ждет: знак ее будущего?

Она глубоко вздохнула, пытаясь прогнать воспоминания. Не опрошлом, не о будущем надо сейчас думать – только о настоящем! Хватит бродитьпешком. Надо взять машину, там она по крайней мере будет вызывать удивлениесвоим одиночеством только у водителя, а здесь каждый второй бросаетнедоумевающие взгляды на торопливо идущую женщину в черном. Арабки практическине появляются на улицах без сопровождения. Как правило, выходят с мужчиной,будь то муж, брат, дядя, отец – любой родственник по мужской линии. Очень частонесколько дам выходят с одним сопровождающим.

Алёна бросала вокруг нерешительные взгляды. Стоянки таксичто-то не видно. Машины ползут вдоль тротуара, но почему-то страшно решиться иостановить одну из них. Она не знает, как по-арабски подзывают такси. Понимаетли шофер по-английски? Наверняка это не проблема. Проблема в том, что,заговорив по-английски, она явно привлечет внимание.

Рядом с ней к тротуару подрулил автомобиль. Из него выбралсяодин пассажир, второй, очевидно, рассчитывался с водителем. Алёна ускорилашаги, надеясь добраться до такси прежде, чем оно тронется с места, как вдругавтомобиль взревел мотором и устремился прочь. Пассажир обернулся так резко, чтоналетел на Алёну и едва не схватил ее за рукав, чтобы не упасть.

– Пардон, мадам, – рассеянно пробормотал он, –миль пардон…

И оба они с одинаковым изумлением уставились вслед такси,которое уже исчезло вдали.

– Эй! – крикнул Юрий. – Куда вы?

Он ничего не мог понять и озирался, словно все еще надеялсяобнаружить около себя парня в оранжевой каскетке. Но не видел никого, кромеэтой высокой арабки, которая смотрела на него почему-то с испугом. Еще позоветполицию – мол, странный иностранец, не спятил ли, а может, выискивает в толпежертву для своих экстремистских замыслов? Юрий натянуто улыбнулся:

– О`кей, все о`кей!

Как бы не так! Он совершенно не представлял, что теперьделать, куда идти, и по-прежнему всматривался в ряды машин, словно надеялся:вот сейчас подрулит к тротуару желтый автомобиль и оттуда высунется голова взнакомой каскетке: извини, мол, дружище, я тут кое-что вспомнил неотложное, атеперь можем следовать дальше. Никто, конечно, не подруливал, только этаженщина в черном так и стояла рядом как пришитая и смотрела на Юрия все с темже тревожным любопытством.

Бросил ей легкую улыбку:

– Какие-то проблемы?

А она, вообразите, ответила:

– Да…

Юрий снова захлопал глазами: русская, ты погляди! А ведь неотличишь от местных. Хотя, если присмотреться, видно, что совсем не смуглая,во-первых, и глаза светлые, только сильно подведены черным. А, ну понятно.Вышла, видимо, замуж за иорданца, а теперь услышала родную речь и не смоглапройти мимо. Ностальгия, то-сё… Не поможет ли соотечественница Юрию в егонеразрешимой ситуации? Хотя, похоже, у нее свои неприятности, вон какоеизмученное лицо.

– Вы действительно русский? – спросила онанедоверчиво. – Турист?

– Руссо туристо, облико морале? – попытался усмехнутьсяЮрий. – Русский, да, но не турист, к сожалению. В командировке тут. А выздесь живете?

Она нервно сглотнула, и Юрий увидел, что глаза незнакомкитак и блестят непролитыми слезами.

– Послушайте, – заговорила она низким голосом, в которомзвучали готовые прорваться рыдания. – У меня неприятности, надо срочноуехать. К сожалению, я не знаю арабского, а если буду объясняться с таксистомпо-английски, это может вызвать подозрения. И вообще, здесь одинокие женщины наулице сразу привлекают внимание, вы понимаете? Пожалуйста, поймайте мне такси,очень вас прошу! И объясните водителю, что мне надо в Акабу. Даю двестидолларов, это очень хорошая сумма, он должен согласиться.

Юрий растерянно моргнул. Вот так номер!

– Вы извините, но я по-арабски ни слова не знаю, –пробормотал, чувствуя себя невероятно глупо. – Я только сегодня прилетел.Мне просто надо кое-что передать одним людям, а вечером – обратно в Москву.

И вдруг до него дошло, что улететь обратно будет, пожалуй,совсем непросто. Ведь билет он должен был получить в обмен на кассету! Кассетаникуда не делась, но как добраться до тех, кому она была до зарезу нужна? Можетбыть, позвонить Сане – так, мол, и так, вляпался в идиотскую историю, чтоделать дальше? Хорошенькие же слова услышит он от приятеля! А если об этомкогда-нибудь узнает Лора… «Разумеется, – скажет она, – я вообще неуверена, что есть на свете такое дело, которое бы этот придурок не завалил!»Нет, ну как же быть?

И вдруг его осенило. Да ведь именно ради такого случая Санядал ему визитку с телефоном! Вот и пригодилась.

Юрий огляделся, увидел неподалеку стойку телефона-автомата иринулся туда, машинально нашаривая в кармане карточку. О, черт! Здесь уж точноне в ходу нижегородские карточки! А ничего другого у него нет.

– Извините, у вас не найдется жетона или карточки – ну,чтобы позвонить? – обернулся он к женщине.

Та машинально пошарила в складках своего одеяния, нопокачала головой.

Юрий в отчаянии огляделся, готовый взывать к прохожим. Нокто поймет его отчаянный вопрос: «Скажите, пожалуйста, где здесь можно купитьтелефонную карту?» И от этой дамочки в черном нет толку. Надо же – жить встране и не знать ее языка! Да и он тоже хорош. Говорила, говорила ему Лора:«Учи английский, ну что ты зря в библиотеке сидишь!» Тогда его невероятно злилиэти слова, а теперь и впрямь показалось – зря, зря время проводил…