Да, наверное, так и нужно сделать!

Стасик, а не могла форточка сама по себе открыться?

Как это сама по себе?

Ну, допустим, она была только прикрыта, а ветром еераспахнуло. Вполне возможный вариант! Вы же не ощупывали все шпингалеты? Простопоглядели, закрыто или нет? Так ведь?

Вообще-то да!

Вот видишь, может, это все просто фигня.

Думаешь?

Ага! Ну, сам посуди — кому и зачем сюда таскаться? Ничего нетронуто, все ваши обои на месте, краска цела… Если только дух какого-нибудьпрежнего жильца сюда таскается дышать воздухом родной квартиры… Но дух, извинименя, не курит. И уж точно не проветривает квартиру.

Стае рассмеялся.

Наверное, ты прав, Петруччио! Просто у меня уже крыша едет.

Не исключено! Так что, будем замки менять?

Да нет, наверное, пока не стоит. Ты очень доходчиво всеразъяснил. Действительно, чепуха!

А квартирка — класс! Просто пампасы какие-то! Ты надеешься,что мы за две недели управимся?

Надеюсь, но даже если мы только две комнаты сделаем, тоженеплохо будет.

Жалко, конечно, что вы переезжаете… Но такую квартиру грехупустить. А вообще у меня уже руки чешутся. Кстати, а что с полами делатьбудем? — с интересом спросил Петька.

С полами? А что с ними делают? Отциклюем и покроем лаком!

Ни в коем случае!

Почему? — удивился Стае.

Да ты глянь, какой тут паркет! Его же годами мастикойнатирали! Невооруженным глазом видно!

Ну и что?

Жалко! Его надо вымыть с металлической стружкой и снованатереть мастикой! Купите электрополотер — и дело с концом!

Ну, это не мне решать, а Саше! И потом, кто это у насползать по паркету будет, натирать его этой мастикой? Тетя Витя? Или Дашка?

Ты, — засмеялся Петька.

Спасибо тебе, друг!

Как хочешь! Просто я знаю, что мама раз в два года циклевалаполы и покрывала лаком, а потом ей это надоело, она отциклевала их и покрылахорошей мастикой. Теперь я раз в неделю прохожусь по квартире сэлектрополотером — и все дела!

Петька, я уже сказал: это не ко мне!

Ладно, я сам поговорю с тетей Сашей! Ну чего, пошли, что ли?

Пошли! Хотя постой, я еще раз проверю все замки на окнах!Так, порядок! Теперь можно идти.

Стае, я что подумал… Тут ведь форточка наружу открывается.Вряд ли ее могло ветром распахнуть.

Здрасьте, я ваша тетя! И что теперь?

А то, что это все меняет! Я, дурак набитый, сразу этого неучел!

Ну и что ты предлагаешь? — с непонятным раздражениемосведомился Стае.

Все-таки поменять замки! Береженого бог бережет!

Тьфу ты, черт! Слушай, Петруччио, с тобой прямо как накачелях. Туда-сюда! Туда-сюда! Аж тошнит!

Это я, старик, растренировался. Больше месяца нечемзаняться.

Петька, а тебе не надоело? Да еще тебя ранили?

Не ранили, а зацепили. Это пустяк! И потом, понимаешь, Стае,я все больше убеждаюсь в том, что хочу стать сыщиком.

Так тебе мама и позволит после той истории. Жди-дожидайся!

А что я, совсем дурак? Неужели я ей это скажу?

Но как же?

Я просто поступлю себе на юридический факультет МГУ. Этоочень теперь престижно считается, и мама будет в восторге. А уж какую я себеспециальность выберу… Это мое личное дело! — заявил Петька… — Ну что,пошли?

Пошли, — сказал Стае. На душе у него было муторно.Никакой ясности этот визит в пустую квартиру не принес.

Инна оказалась невысокой, худенькой, почти прозрачной, снегустыми светлыми волосами и яркими синими глазами.

«Фарфоровая кукла!» — определила про себя Даша. Хотя куклы,как правило, довольно пухлые.

Вот, познакомьтесь! — сказала Оля. — Это Даша, аэто Инна!

Привет! — весело поздоровалась Даша с худенькойдевочкой, стараясь улыбкой подбодрить ее.

Инка, ты обедала? — на всякий случай спросила Оля.

Обедала! А вы из одного класса?

Да, вот так мне повезло! Сразу подругу нашла! Инна, я ужевсе Даше рассказала, она хочет кое-что выяснить…

Что? — испуганно спросила та.

Кто тебе это сказал? И при каких обстоятельствах? —начала допрос Даша.

Одна женщина…

Какая женщина? Ты ее знаешь?

Нет, не знаю. Первый раз видела!

Давно это было?

Первого сентября! Она меня у школы подкараулила… Послеуроков.

А потом ты ее видела?

— Нет.

А маме своей ты ничего не говорила?

Нет, что ты, я боюсь!

Слушай, Инна, а папа твой… Он тоже ненастоящий?

Папа? Нет, про папу она ничего не говорила! — Лицо Иннытак побледнело, что Даша испугалась. — А ты думаешь, что…

Я только спросила…

Нет, про папу она ничего не говорила!

Инна, а ты можешь сейчас точно вспомнить, как это было? Вдеталях? Как она выглядела, эта женщина, как вела себя?

Попробую вспомнить… — наморщила лобик Инна. — Ну, явышла из школы с Юркой Зубковым, он в нашем подъезде живет… И вдруг подходит комне она — невысокая, красивая, в белом костюме с лиловой блузкой… И губылиловатой помадой намазаны… И спрашивает: «Ты Инна Киселева?» Я говорю: «Да,я». — «Можно мне с тобой поговорить? Наедине?» — «Можно», — отвечаю.Юрка сразу смекнул, что он тут лишний, и убежал. А она отвела меня в сторонку иговорит: «Инночка, я хочу тебе только добра! Ты уже большая девочка, и пришловремя тебе узнать, что твоя мама тебе неродная!» Ну, я от неожиданности рототкрыла, стою, смотрю на нее, как баран на новые ворота, и даже спросить ничегоне могу! Просто язык не поворачивается. А она продолжает: «Я знаю, что ЛюбовьМарковна тебя любит, хорошо воспитывает, но правду все равно надо знать! Нетничего тайного, что не стало бы явным!» Она как-то странно засмеялась,повернулась на каблуках и пошла. А я стою как дура и не знаю, что мне делать.Вот и все!

Даш, ну что ты на это скажешь? — спросила Оля. —Мне кажется, что это больше всего похоже на месть.

И ты права! Я тоже так думаю. Вот что, Инна, плюнь иразотри. Это явное вранье! Просто кто-то решил попортить нервы твоей маме. А тымолодчина, что ничего ей не сказала. Скорее всего это просто вранье!