— Встал! — заупрямилась Светик.

— Не встал! — Даниил был достойным братом своей сестры.

— Встал!

— Не встал!

— Встал, — вырвалось шепотом у Розы, потому что… она ничего не знала про отца этих двоих детей, но то, что она ощутила со стороны тыла — определенно встал.

Ночь прошла, как и всегда. Роза приготовила себе нехитрый ужин, так и не дождавшись маму с Виктором, те задерживались в городе, видимо, решив выделить время своей молодой семье. И налила домашнего вина. Его приноровился делать Виктор, буквально в первый год пребывания в этой местности, он опробовал разные виды вина и принялся не только изготавливать свое, но и максимально вник в процесс, используя инновационные технологии, наряду со старыми добрыми традициями.

Надо сказать, что сам процесс виноделия занимал Виктора значительно больше, чем результат. Так что, результатом довольствовались Роза и Альбина. Роза, естественно, чаще. Потому что жила ближе и доступ имела круглогодичный, даже круглосуточный. Посидев до начала второго ночи, хотя очередной раз пообещала себе лечь раньше, хотя бы к полуночи, уснула крепким, почти младенческим сном. Виной тому был, конечно же, чистый горный воздух, а не винишко, к которому прикладывалась целый вечер.

Хотя, пожалуй, сказать «ночь прошла, как и всегда», было бы преуменьшением месяца, если не года. Роза ворочалась с боку на бок, ее не устраивала температура воздуха, она то включала сплит-систему, то выключала ее, то открывала окно, то закрывала, даже простынь время от времени казалась излишне жесткой, даже шершавой.

Надо было соглашаться на предложение Сергея Витальевича. Можно сколько угодно рассуждать о самоуважении, порядочности, о высоких материях и чувствах, но весь опыт Розы говорил об обратном, о том, что высоких чувств можно и не дождаться, а тело — оно и есть тело, оно требует.

Дернул ее кто-то с этими дровами… Еще и Розенберг этот. После невольного полушепота Розы «встал», Матвей резко отодвинулся, лишив размякшее тело Розы мурашек и удовольствия так быстро, что закружилась голова. Пробубнив: «Прошу прощения», руководитель и старший тренер, а по совместительству возмутитель относительного спокойствия Розы, Матвей тут же переключил внимание на спорящих детей, разрулив их конфликт, рванул с ними наперегонки до ворот, а потом до домика, не забыв при этом окрикнуть Сергей Витальевича. Зычным, красивым баритоном.

Златовласик пожал плечами, окинул взглядом оторопевшую Розу и пошел к воспитанникам, будто они и десяти минут не могут провести без пригляда тренера.

А защемление шейного отдела позвоночника? Интересно, это опасно? Настолько заметно? Роза ходит криво или согнувшись, или как-то по-особенному тянет ногу, сутулится? Что происходит?

Она даже покрутилась перед большим зеркалом в ванной, раздевшись и подцепив длинные черные волосы наверх, старясь стоять непринужденно, не выпрямляя спину и не втягивая живот, как для фото. Нет, кривой Роза не была и ногу не тянула, и уж точно не сутулилась.

Роза, как и ее сестра, занимались хореографией с дошкольного возраста до конца одиннадцатого класса, и даже потом ходили на занятия в фитнесс или данс-центрах. Хаотично постигая, то латиноамериканские танцы, то хастл, а то и танцы на пилоне.

Сейчас это забылось, но одиннадцать лет в ансамбле народного танца для осанки пройти мимо не могли, тем более, Роза часто была солисткой, лихо выплясывая под «соловушка-соловушка», искрометно улыбаясь, срывая аплодисменты у восторженных зрителей. А ведь и правда, круглолицая, яркая, с широкой улыбкой и ямочками на щеках, способная «завести зал», не могла остаться незамеченной даже в ансамбле численностью больше ста человек. Роза, несмотря на свою немного восточную внешность, была рождена солировать в ансамбле русских народных танцев.

Альбина была полной противоположностью Розы. Настолько, что даже точно знавшие, что они родные сестры, не скрывали своего удивления этим фактом. Роза впитала в себя черты отца. Немного коренастого, обаятельного, с восточными корнями мужчины. Альбина же была копией мамы. Вопреки законам генетики, у жгучего брюнета и светловолосой родилась блондинка со светло-синими глазами, высокая и худенькая, настолько худенькая, что в детстве у девочки подозревали порок сердца и еще какие-то не менее страшные заболевания, пока мама не переехала в Санкт-Петербург и там все диагнозы благополучно сняли.

Альбина даже сейчас, спустя замужество и рождение дочери, такой же платиновой блондиночки и худышки с врожденной грацией, почти светилась и производила впечатление рафинированной особы, заставляющей мужчин выпрыгивать из трусов за один взгляд.

Наверное, поэтому семейным бизнесом занималась Роза. Она крепко стояла на ногах, в прямом и переносном смысле. Особых иллюзий об окружающем мире не питала даже в школьные годы, а недлинные и чуть полноватые ноги крепко держали Розу на планете Земля, не давая ей соскочить в мечтания или кому-то усомниться в способностях Розы, будь это факультет в институте путей сообщения или руководство собственной базой отдыха.

Роза перевернулась со спины на живот, невольно поерзала. Чтоб он провалился, этот массажист со своими поглаживаниями и теплыми руками, мурашками и красивым баритоном. С его рукой под грудью… мог бы и…

Захотелось заплакать от обиды на весь мир и на «Русского богатыря» в частности. Не такой и огромный доход, если подумать, от восьми человек, даже с учетом дополнительных средств на отдельное питание, чтобы терпеть тяжесть внизу живота.

Покосилась на настенные часы. Надо вставать. Дела не ждут. С утра нужно заехать на рынок, вчера повар снабдил новым списком продуктов, заскочить на пивзавод, там поругаться, пиво в бар так и не доставили. Хорошо, отдыхающие в этот раз лояльные и с радостью брали баночное пиво, а не местное, которое не только дешевле, но и вкуснее.

И на обратном пути успеть забрать семейную пару из Норильска с вокзала. Приехали на целый месяц и свое путешествие начали с базы Розы, всего на три дня, полюбоваться на красоты, а дальше рванут на море, но и три дня — отлично. Роза рада любым гостям, на сорок дней или на день. Условия равны, и бесплатный трансфер — козырь, который не стеснялась предъявлять Роза в погоне за клиентом.

Встала и поплелась в уличный душ, как и всегда. На веранде сидел Моня — огромный, добрейший пес, по документам и экстерьеру кавказкая овчарка, считавший себя максимум болонкой, а то и котом или хомяком, по обстоятельствам. Моня жил в большом вольере и выпускался на территории только зимой, в межсезонье, когда не было гостей или хозяева, чаще Виктор с мамой, или Роза брали Моню с собой в лес и там позволяли от души размяться.

Каждый день не удавалось, но, если не выгуливать Моню хотя бы раз в три дня по несколько часов, он каким-то образом выбирался из вольера и немым упреком сидел на крыльце утром. При этом Моня никогда не обходил территорию базы, не лаял, не смотрел исподлобья, как умеют только кавказцы, будто понимая, что одним своим видом может перепугать посетителей, а под покровом ночи пробирался на крыльцо и терпеливо ждал, потом так же молча смотрел в глаза, как бы говоря: «Как же так, братцы, я же жду», и к вечеру обязательно получал желаемое. Кто-нибудь находил время и отправлялся на променад с Моней.