Когда старший сдался, повалился навзничь и захрапел, учудесной скатерки остались только Томас и Олег. Ведьма почти не ела, а рыцарь икалика насыщались по-мужски неторопливо, степенно, умело наедаясь впрок, какматерые волки.

Ведьма огляделась по сторонам — чужих ушей нет, а купцы спятнепробудно.

— Так кто вас подстерегает?

— Подстерегали, — поправил Томас гордо. —Теперь их самих черти стерегут. И дрова под котлы подкладывают.

— Куда? — не поняла ведьма.

Олег объяснил снисходительно:

— Это из их учения о загробном мире. Не обращайвнимания.

— А-а, — протянула ведьма. — Какая-то новаявера? Лады, много их было... Авось, и эта долго не продержится. Одних высокрушили, а как с другими будете?

— Других нет, — ответил Томас сердито, словаведьмы о святейшей вере Христовой задели. — Сокрушили злодеев безбожных.

— Они как раз и были христианами, — не преминулуколоть Олег.

— Всех сокрушили? — не поверила ведьма.

— Главных побили, а стадо, ежели есть, разбежится. Да икто пойдет супротив, ежели побили сильнейших?

Ведьма сожалеюще смотрела на молодого рыцаря, гордого исчастливого, упоенного победой. Даже сейчас выгнул грудь и расправил плечи,будто король уже благосклонно одаривает милостями. Не знает еще, что святойугол пустым долго не бывает.

В корчме, каких в Киеве не меньше сотни, за дальний столиксели двое. Один в легкой одежде степняка, смуглолицый и черноусый, каждый в немпризнает берендея, при кривой сабле и в кольчужной сетке, другой повыше ипошире в кости, белокожий и с распущенными до плеч белокурыми с проседьюволосами. Синие как лед глаза выдавали уроженца Севера. Он был в кожаных латах,из-за спины торчала рукоять исполинского двуручного меча.

— Здесь платят золотом? — спросил человек в одеждестепняка.

Голос его был высоким, гортанным, с хищным орлиным клекотом.Глаза навыкате были похожи на глаза крупной злой птицы.

— А также медью, кунами и зуботычинами, — ответилсеверянин неспешно.

Он двигался с ленивой грацией, голос густой и мощный, словноговорил из глубокого дупла. В движениях чувствовалась мощь, хотя лицо иоткрытую грудь испещряли глубокие шрамы. Один буквально рассекал правое плечо,но движений, судя по всему, не сковывал.

Северянин пытливо всматривался в смуглое лицо с черными, кактерн, хищными глазами. Степняк усмехнулся, показав белые, как снег, зубы:

— Ответ верен. Тогда скажи еще: какое кольцо у Слымакана мизинце?

Северянин напрягся, его ладонь потянулась через голову крукояти страшного меча.

— У Слымака нет мизинца на левой руке. А на правойколец не носят вовсе.

Улыбка степняка стала шире.

— Тогда ты — Неистовый Ролан. Меня зовут, как тебе уженаверняка сказали, Бадри. Что будешь пить?

Северянин расслабился. Огляделся уже иначе, без опаски,оценивающе.

— А что здесь пьют? Брагу, настой мухомора?

— Издалека ты, — заметил степняк, назвавшийсяБадри. — Здесь медовуха в чести. Хмельная. А едят... Едят все. Впрочем, ипьют все.

Молчаливая женщина поставила перед ними глубокие миски сгречневой кашей и жареным мясом, бесшумно удалилась. Ели неторопливо, искосапосматривали друг на друга. Когда появились чаши с хмельным вином, тоже пилинеспешно, оценивающе. Чувствовалось, что Бадри моложе, быстр в движениях, вглазах светился ум и веселье. Ролан тяжелее, с крупным телом викинга, широк вкости, нетороплив. Вокруг глаз собрались мелкие морщинки, не от возраста —такие люди до старости выглядят молодо или хотя бы моложаво, а от пристальноговсматривания то ли в огонь, то ли в сверкающие на солнце снежные просторы.

Наконец Ролан сказал медленно:

— Давно не случалось, чтобы вот так... Почему непередали с ветром?

— Могли перехватить чужие уши, — ответил Бадри.Черные, как смоль, брови озабоченно сдвинулись. — А дело оченьсерьезное... Ты знавал Слымака?

— Командора Северо-Востока? Его все знали.

— Так вот, он теперь уже точно не будет носить колец.

Ролан откинулся от стола, будто увидел на блюде змею. Синиеглаза впились в лицо степняка.

— Кто его сместил?

Бадри покачал головой.

— Сместил? Да, можно сказать, что его сместили...Приехали двое диких, сместили. Мозги расплескали по всем четырем стенам. Истражу, а ты знаешь, какая у таких людей стража, тоже сместили. Перевели наработу ковриками. Чтобы ноги вытирать удобнее.

Ролан смотрел, не веря. Но лицо степняка было серьезным.

— Не может... быть! Слымак... Да сильнее его не было!

— Как видишь, есть. Или же кому-то очень повезло. Ноэтому «кому-то» повезло еще в Константинополе. Там сразили Барука! Не слыхал?

Ролан покачал головой. Не слыхал о Баруке, но, судя поголосу степняка, это наделало шума в тайных коридорах власти.

— А что Тайные передают нам?

— Тайные пока что решают, кому быть на самом верху. Нов одном сходятся: этих двоих надо остановить во что бы то ни стало! Они несутсерьезную угрозу.

— Тайным?

Бадри сказал наставительно, голос был сухим и неприятным:

— Тайные ничего не делают для себя, все только дляцивилизации.

— Хорошая формулировка, — пробормотал Ролан. —Но я знаю, откуда она. Я читал Коран.

— Откуда ты знаешь, что Тайные не помогали Магометусоставлять свод законов? Так что это вполне могла быть их формулировка. Да ивообще, Ролан, ты говоришь опасно, усомнившись в высшей мудрости Тайных. Ты ещене на высшей ступени...

Ролан отмахнулся с беспечностью сильного человека.

— Но кто они? В чем угроза?

Лицо Бадри стало непроницаемым.

— Кто мы, чтобы требовать разъяснений? Для этого надобыть выше шестой ступени, а мы на какой?.. Впрочем, никто не мешает нам самимпопробовать вызнать... У Тайных забота о всем человечестве, а мы проще. Намможно сперва о своих позаботиться. Кстати, мы и поставлены следить за своимирегионами. Я наблюдаю за степными народами, их как песка в пустыне, а ты...

— За северными, — кивнул Ролан, — их каккапель в море. Если эти двое пойдут через мои земли, я могу сдвинуть с местпару племен и бросить им навстречу хоть сегодня. А могу и два десятка. Они итак передвигаются, как стаи волков. Сегодня там один народ, завтра — другой.

— Они пройдут. Но засаду выставь! И не одну. А я пошлювдогонку степняков. Они на своих легких конях доскачут и до самого дальнегоморя!