– Вас как зовут? – спросила она наконец девушку, которая явно скучала, сидя за соседним столиком, покуривая дурно пахнувшую сигаретку.

– Оля! – просияла та, поворачиваясь всем корпусом к Лене. – Ну как вам отдыхалось? Вам понравился вид из окна?

– А разве он может не понравиться? Кстати, хотела спросить, почему ваша гостиница носит такое странное название?

– «Спящий мотылек»? Да это наш хозяин оригинальничает… Знаете, он совершенно не деловой человек. Стихи пишет, вообще увлекается поэзией… Кажется, он вычитал это название в каких-то японских стихах… Знаете, вы не первая, кто спрашивает меня об этом мотыльке. Я могу принести книгу, которую мой хозяин специально держит для гостей. Это стихи. Книга самодельная, он сам отдавал ее в переплетную мастерскую, чтобы в ней печатный текст чередовался с чистыми страницами. Здесь бывает много людей, некоторые от скуки, ожидая кого-нибудь, разгадывают кроссворды, а некоторые сочиняют стихи. Короткие японские стихи, хозяин рассказывал, называются хайку. Мне лично нравятся… Хотите почитаю?

Оля принесла действительно очень странную книгу, страницы которой были украшены изящными рисунками: цветы, птицы, узкоглазые симпатичные японочки…

– Почитайте…

Фазан длиннохвостый дремлет —

Долог хвост у фазана.

Эту долгую-долгую ночь

Ужели мне спать одному?

– Красиво… Вроде так просто, а красиво… И словно бы про меня… – внезапно разоткровенничалась Лена. – И хотя поблизости нет фазанов, но ночь действительно обещает быть долгой, и спать я буду одна…

И вдруг ее бросило в пот. Какая же она дура! Зачем она вообще пошла на контакт с этой рыжей девчонкой, нарисовалась?! Завтра она станет убийцей… зачем ей понадобилось, чтобы ее кто-то запомнил? Дура, дура, дура!!!

– Или вот еще, – продолжала ничего не подозревающая Оля, блаженно улыбаясь от следующей хайку:

Ива свесила нити…

Никак не уйду домой —

Ноги запутались.

«Да это же тоже про меня! Это я запуталась… Вконец. Ива свесила нити… Никак не уйду домой… Вот сейчас возьму и уеду. Сяду в машину и уеду… Или нет, просижу всю ночь с Олей, а утром уеду в город и сразу в парикмахерскую… Вдруг Вадим уже убил ее… Они могли поссориться, и он застрелил ее… Зачем мне вообще впутываться в эту историю? Зачем садиться в тюрьму, когда мне и так хорошо… Продам машину и заживу… Лучше, конечно, не продавать…»

О, проснись, проснись!

Спящий мотылек!

Стань товарищем моим, —

вот это самое стихотворение, которое, видимо, произвело неизгладимое впечатление на моего хозяина! – воскликнула Оля, обрадовавшись тому, что нашла нужное стихотворение. – Или вот, смотрите!

В дорожной гостинице переносной очаг,

Так, сердце странствий, и для тебя

Нет покоя нигде.

Правда, красиво?

«И это тоже про меня… И про дорожную гостиницу, и про переносной очаг… Почему меня вечно куда-то несет? И никогда и нигде нет покоя…»

Ей вдруг захотелось домой. Запереться, лечь под одеяло и забыть обо всем, что так тревожит душу и не дает покоя. Да как она вообще додумалась до такого? Деньги? Чем не устраивало ее положение любовницы Тахирова? К черту замужество! Жила бы себе спокойно, встречаясь с ним в гостиницах или дома, и ни о чем не волновалась. Внезапно ее охватила ярость. «Интересное дело, его даже не будет там, на даче! Но почему? Значит, на момент убийства у него будет стопроцентное алиби, а я, совершив всю самую грязную работу да еще и нарисовавшись перед соседями по даче, попаду под главный удар? Как же это меня не вычислят, если сразу же после убийства Милы мы будем ходить с Тахировым под ручку, он наверняка представит меня своим друзьям, я выйду за него, наконец, замуж! А потом, в один прекрасный день меня узнает кто-нибудь из тех, кто находился на момент убийства Милы в Синеньких… Стоп. А где обещанный парик? Бейсболка? Мужская одежда? Пистолет, наконец? У меня не будет времени даже на то, чтобы потренироваться, пострелять! Что же это он думает, что я автомат какой, совершенно бесчувственная? И почему, если у него была возможность позвонить на гостиничный телефон, он не позвонил мне на сотовый?»

Она на всякий случай решила проверить, работает ли ее сотовый.

– Оля, вы позволите мне позвонить в город? – спросила Лена Олю, по-прежнему сидящую за столиком и бормочущую себе под нос японские стихи.

– Да конечно, о чем речь! – девушка вяло махнула рукой. – Телефон там, по коридору и налево…

Лена быстро нашла телефон – вокруг не было ни души, вся гостиница спала, и лишь одна сонная муха билась о стекло большого стеклянного абажура лампы, стоящей на столике возле конторки. Лена позвонила себе на сотовый и, услышав знакомую электронную мелодию, почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. Вероятно, она только что бессознательно примеряла на себя ситуацию, как если бы ее телефон по-настоящему ожил от звонка Вадима. У нее даже живот разболелся за какую-то минуту, пока она представляла себе все те последствия, которые должны будут произойти после такого вот звонка. Больше того, она мысленно поговорила с Тахировым:

«– Лена? Это я. Привет.

– Привет. Ты так долго не звонил… Где ты? Когда приедешь? Я вся извелась…

– Не переживай, просто у нас тут возникли кое-какие сложности… Но я все уладил. Подъехать смогу теперь только рано утром. В три часа Мила поедет в Синенькие, я сам слышал, как она договаривалась с подругой.

– А подруга? Ее точно там не будет?

– Точно, можешь не беспокоиться на этот счет.

– А парик… и все остальное?

– Я все привезу.

– Мне бы потренироваться пострелять…

– Слушай, разве можно по телефону говорить такие вещи? Ты что, с ума сошла?

– Прости… Но я в комнате совсем одна.

– Надеюсь, ты зарегистрировалась под чужим именем?

– Да, конечно…»

Она замотала головой. «Как же интересно устроен мозг, – подумалось ей в ту минуту, – ведь я действительно слышала его голос, как если бы это был настоящий звонок». Ей стало даже не по себе.

Она вернулась за столик и попросила Олю приготовить ей кофе. Сна все равно не было, а так она хотя бы немного взбодрится. Она подумала о том, что через несколько часов станет настоящей преступницей и что только от нее самой будет зависеть, сумеет она выкрутиться из создавшегося положения или нет. Тахиров, конечно, ее подстрахует, ему это будет несложно; если потребуется, придумает что-нибудь, чтобы помочь ей с алиби, но ведь он все равно ничем не рискует, абсолютно. Значит, ей надо хорошенько все обдумать, чтобы, в случае если у него сдадут нервы или он совершит какую-то ошибку, она оставалась бы в безопасности.

После первого глотка кофе ее бросило в жар: она представила себе, как сразу же после убийства жены Тахиров делает вид, что вовсе не знаком с ней, с Леной… Разве это не выход для человека, который чужими руками освободил себя от такой обузы, как старая жена, решив тем самым все свои жизненно важные проблемы, и теперь думает только о том, чтобы эта история была как можно скорее забыта? Разве Тахиров не способен на это? Разве не способен бросить ее, сделав вид, что между ними ничего и никогда не было?! Да для человека, решившегося на убийство собственной жены, это вообще сущий пустяк. Где гарантии, что он женится на ней?