внутренне содрогнулась. Когда он повернулся, чтобы сравнить увиденное с картиной на стене, она натянула улыбку, которая в точности соответствовала изящному изгибу губ на холсте.

– Вы действительно красивы, – обронил Дантон. – Обычно рыжие выглядят так, будто их лица чем-то заляпаны.

– Благодарю. – Беатрис хотела сказать совсем другое, но обещала отцу вести себя вежливо. Жаль, с Дантона никто не взял подобного обещания. Ее мечта о честности была исполнена. Хотя Беатрис все равно не ожидала, что с ней станут обращаться, как с заводной балериной, которая не способна оскорбиться ни единой фразой, слетевшей с уст Дантона Мезонетта.

– Разговор предстоит довольно скучный. Торговля и инвестиции. Захватили ли вы какое-нибудь вязание, чтобы было чем развлечься?

Если б только можно было вытаращить на него глаза! Приоткрыть недоверчиво рот… Но Беатрис улыбалась, улыбалась и улыбалась этому требовательному грубияну.

– Боюсь, у меня с собой ничего нет.

– Я бы с удовольствием присоединился к разговору, – ответил Дантон, и один уголок его рта разочарованно опустился.

Ну разумеется – вместо того чтобы утруждаться, развлекая Беатрис, коль скоро та не позаботилась захватить с собой вязальный крючок.

Беатрис, по-прежнему храня улыбку, поинтересовалась:

– Вы успели посмотреть галерею Ордена?

– Единственное, что здесь есть нового, – портреты дебютанток, – отрезал Мезонетт, и намек на прогулку по галерее остался неуслышанным. – В этом году вас всего четырнадцать. Частные переговоры становятся слишком популярны.

Беатрис заморгала и склонила голову набок, Дантон понял, что предоставилась возможность объяснить.

– О браках договариваются вне сезона. Ха! Чесленд на зарубежном рынке номер один – детишек у вас полно. Большинство самых благородных дам уже просватаны. Откуда вы, что не знаете этого?

Леди никого не бьют. Даже невыносимо грубых чурбанов.

– Из Мейхерста.

Он изумленно приподнял брови.

– Это же северная окраина, – произнес Мезонетт с ужасом. – Практически глушь. Вы когда-нибудь были в Грейвсфорде?

Нет, только не он. И не важно, что Мезонетт – наследник маркиза. Она не выйдет за него и не уедет от своей семьи в далекий Вальсар, чтобы стать его женой – более того, не проведет в его присутствии ни одной лишней минуты.

– Мы заехали туда, прежде чем отправиться в Бендлтон.

– Чтобы пополнить ваш гардероб, полагаю. – Он осмотрел ее прогулочный костюм и пожал плечами. – Сомневаюсь, что там, где вы гоняетесь за кабанами, требуются дорогие лландарийские ткани.

– О, у нас есть ружья. – Беатрис поняла, что сказала, но было слишком поздно.

Мезонетт ошеломленно на нее уставился.

– Вы умеете стрелять?

– Весьма прилично, – отозвалась Беатрис и наконец-то улыбнулась ему искренне.

– Ясно, – сказал Дантон. – Какая вы беспощадная. Нужно выпить чаю. В вашей деревне пьют чай?

Беатрис добавила своей улыбке сладости и яда.

– Если его к нам привозят. На собачьих упряжках сто миль по снегам.

– В самом деле?

– Нет. – Беатрис улыбнулась еще шире. – На севере по меньшей мере шесть портов.

Теперь она ему совершенно разонравилась. Вот и чудненько.

Мезонетт повел ее в гостиную, Беатрис скользила рядом. Она мило улыбнулась маркизу, уселась, не обратив внимания на музыканта, что вымучивал фортепианную сонату, и стала прислушиваться к разговорам о торговле и инвестициях, которые, согласно обещанию Дантона, должны были ее утомить. Беатрис задавала вопросы и вместо того, чтобы изящно проявлять любопытство, портила своими замечаниями все впечатление. Отец это вытерпел, но нахмурился, когда они распрощались с маркизом и его сыном и уселись в наемное ландо, чтобы вернуться к себе на Триумф-стрит.

Отец уселся напротив нее и вздохнул. Сердце Беатрис заныло от его вида; в коричневом он выглядел превосходно, пусть сюртук и жилет отца были почти без вышивки. Он бросил на нее взгляд, морщины у него на лбу углубились, рот приоткрылся, будто отец хотел что-то сказать, но тут же печально покачал головой и отвернулся.

– Папа, мне жаль.

Беатрис предполагала, о чем именно должна была сожалеть, но отец вскоре сам ей все объяснит. Она ждала неизбежного ответа, и, конечно, он высказался, болезненно скривившись.

– Понимаешь ли ты, Беатрис, как важно держаться покладисто с молодыми людьми, с которыми тебя здесь знакомят?

– Папа, он ужасен! Надменный сноб. Если бы я вышла за него, мы бы скандалили с утра до ночи.

Отец провел рукой по песочным локонам, пересыпанным серебром, и они упали на место, обрамляя тонкие черты, изрезанные морщинами опыта и тяжкого бремени, в том числе своенравия дочери.

– Этот ужасный джентльмен станет маркизом.

– Маркизом де Кошмаром, поверь. Я не была бы с ним счастлива ни минуты.

– Я надеялся, что все пройдет не так сложно, – сказал отец. – У нас была особая договоренность. Ты заявила ему, будто умеешь стрелять? Да что на тебя нашло?

– Просто вырвалось. И я извинилась. Но он насмехался над тем, что я из провинции, счел невежественной дурехой, словно в Чесленде вовсе нет никакого образования.

– Вероятно, тебя следовало послать за границу, в академию юных леди, – вздохнул отец. – Конечно, уже слишком поздно, хотя Гарриет могла бы поступить в школу-пансион.

При финансовой поддержке мужа Беатрис…

– Гарриет бы там понравилось.

– Если у нас все получится, она туда поедет. Но вас всего четырнадцать! – Отец просиял при мысли о горстке невест и толпе джентльменов, которые будут слоняться вокруг Беатрис лишь потому, что она одна из немногих дебютанток, за коими дозволено ухаживать. – Если бы тебе удалось его удержать…

– Там, откуда он явился, полно мужчин, – заявила Беатрис. И если повезет, она отпугнет их всех. А потом понадобится больше удачи, чтобы снова заполучить гримуар…

Мысль прозвенела в ее голове, будто колокол. Она может вернуть книгу. И точно знает, как это сделать. Волнение захлестнуло Беатрис, побуждая выскочить из ландо и помчаться вперед быстрее этих роскошных черных лошадей. Она сжала руки и постаралась внимательно слушать упреки отца.

– Я не желаю, чтобы ты вышла за мужчину, которого не сможешь выносить, Беатрис. Просто… попробуй, хорошо? Попробуй не судить их слишком поспешно.

Она кивнула, но мысленно уже полностью отдалась своему плану.

– Хорошо, папа. Я буду лучше стараться.

Беатрис смотрела на обрамлявшие улицы Бендлтона деревья, которые заволакивала зеленая дымка свежих весенних почек, на ветки, склонившиеся под тяжестью сладких цветущих бутонов, и не могла дождаться, когда же вернется домой.

Глава 2

Повеяло сладким ароматом – ландо подъезжало все ближе ко взятому внаем дому на плавно изогнутой Триумф-стрит, модному району в окрестностях парка лорда Хасгроува. Лепестки вишни парили в воздухе, и запах цветов немного душил Беатрис, пока ее отец объяснял, какая возможность была ими упущена.

– Маркиз планирует возродить самые жалкие, грязные кварталы Масилии и превратить в респектабельные районы. Они собираются начать строительство рядом с каналом. Если бы мы получили пай в подобном предприятии, твоя мать и дальше жила бы в комфорте.

Беатрис опомнилась. Отцу нужно было заботиться о родных, и его планы зависели от поддержки семьи, в которую предстояло войти его дочери.

– Мне жаль, что ничего не вышло, папа, но, может быть, это не так уж и страшно.

– Ты права, дорогая. В