напрашивался неутешительный. Нелюдимый Льюис — идеальный объект для похищения. Родственничков он навещал примерно раз в год, если не меньше, с приятелями общался большей частью через сеть, а по-настоящему хватиться этого пропащего могли только те, кто нагло врал об отпуске. Недаром болван-Эдуард при первом разговоре «выяснял» у начальства целых десять минут месторасположение Льюиса. Наверно, предприимчивым бизнесменам этого времени хватило, чтобы переоформить чьи-нибудь билеты на нужное имя или проще — сфабриковать вылет в какую-нибудь тропическую глушь служебного самолета.

Все что смог сделать Мур — посочувствовать мне и достать запись с камер у торгового центра, уверяя, что ничего не взламывал. Просто попросил.

Ну что же, вчера я, в конце концов, тоже просто попросила программу Льюиса. Мне ли осуждать чужие методы?

Гнавшиеся за мной мужчины ни на минуту не показали лица камерам, словно привыкли их прятать. Но Мур обещал посмотреть по какой-то базе их одежду. Вроде бы, это могло сдвинуть дело с мертвой точки — камер возле дома Льюиса Мур не нашел. Или они отсутствовали вовсе, или сектор с ними подвергся атаке заранее, создав «слепую» зону.

Мы с Муратом договорились поставить будильник на программу, чтобы проснуться, когда она закончит обрабатывать данные и совершать запросы. Тогда станет ясно, рвать мне волосы на голове, или надежда еще есть. Перепроверив замки на дверях (впервые их количество не вызывало у меня радости и умиления) я провалилась в сон без сновидений.

Всего через несколько часов меня разбудил не будильник, а наглое пиликанье. С трудом отлепив голову от новой подушки из нежного воздушного полимера, благоухавшего сырым хлебом и легкой ванилью, я вернула ее в герметичную упаковку, чтобы подушка подольше не выдыхалась, и только потом отправилась разбираться с причиной шума. Виновницей оказалась Катя, названивающая всюду, где только можно. Все приложения, которые я имела глупость не закрыть, разрывались от попыток со мной связаться.

С Катей я познакомилась в прошлом году. Вначале мы чуть не сцепились, но сейчас она именовала меня лучшей подругой. Со всеми вытекающими. Когда-то в детстве, я считала что всякие «женские штучки» — не про меня, но однажды при уборке собрала все побрякушки вроде колечек и сережек в кучу. Собранное образовало внушительный кулек. С тех пор я уже не относилась ко всему так категорично, так что Кате повезло — она могла изливать на меня свои впечатления о косметике, модных новинках и прочей чепухе не улетая за это в бан. К тому же, с детства так сложилось, что большая часть моего круга общения — мужского пола, потому любая подруга на вес золота.

Лица Кати я никогда не видела, но не сильно переживала по этому поводу. Если честно, мне абсолютно все равно, как она выглядит, даже если вдруг с той стороны монитора вообще не женщина.

У подруги имелся чокнутенький муженек, изничтоживший дома в технике все объективы и запретивший драгоценной супруге отправлять свои фото кому бы то ни было. Возраст подруги я и не спрашивала. Почти наверняка Катеньке далеко за сорок, она рисует на лице оленьи пятна с носом — модный макияж 2080-х годов, и чувствует себя лучше, когда общается с женщинами вдвое младше себя, вспоминая загубленную юность. И почти наверняка сегодня она сломала ноготь, ей нахамили в магазине или что-нибудь подобное.

«Нахалка, ты не писала мне четыре дня!» — гласило сообщение. Чего и следовало ожидать — Катюше одиноко. Видимо, муж-чудик совсем ее не развлекает. Я злорадно ухмыльнулась и вывалила на Катеньку всю историю, умолчав только о Мурате. Сама не знаю, почему не упомянула хотя бы о его существовании, наверно хотела инстинктивно скрыть любую возможную утечку информации о том, что он легко копается там, где копаться не должен. И совершенно неожиданно, Катенька вызвалась помочь.

Я три раза протерла глаза, но сообщение не изменилось ни на букву. Опережая мои вопросы, она пояснила, что напряжет мужа, у него мол, по работе, есть возможности.

Чудеса! Но отказываться от лишней помощи я не стала. Из тех ребят, кому я целиком доверяла, и могла бы привлечь к делу, все разъехались. Витя, парень с собственным грузовиком, возивший меня с оборудованием в поля, вместе с женой прохлаждался на каком-то курорте, и вернется только на следующей неделе. Два толковых брата-оператора, Сергей и Олег помогали родственникам в глуши. Теоретически, я могла бы выдернуть одного из них в город, но если первые взломщики бесследно скрылись, то какой толк от кулаков и мускулов?

Катя давно исчезла из онлайна, видимо отправившись немедленно доставать мужа поручением, а я скиталась по квартире, вспоминала вчерашний день и злилась, злилась.

Не помогла успокоиться даже любимая лаборатория в осушенном бассейне. Когда мама ждала Жасмин, она клюнула на идею подводных родов, преподнесенную какой-то подругой. В то время мы только-только переехали и начинали сносить перегородки между квартирами, потому папа с дедушкой без труда устроили из нескольких комнат один бассейн. Тогда я просто радовалась воде и совершенно не ценила маленькую сестру, обязанность приглядывать за которой частенько ложилась на мои неокрепшие плечи.

В полной мере я оценила бассейн позже, особенно во времена учебы в институте, полюбив подстраивать встречу гостей с кафельной плиткой, таящейся за обычной дверью.

«Как вам наша семейная картина? Правда, прелесть? Это лучизм, смешанный с минимализмом!» — улыбаясь, говорила я.

Дело в том, что стенки бассейна оказались выше дверных наличников, и гости, открыв дверь (закладывать лишние дверные проемы родители, с подачи креативной бабули, не стали) видели только покрытую кафелем стену. Многие недоверчиво щупали, считая стену ненастоящей, или искали потайные рычаги, пытаясь убрать препятствие.

С тоской поглядев на смеси и укомплектованные композиции, я закинула в сумку-бананку маленький баллончик со спреем-освежителем дыхания. Бессмертные ментол и эвкалипт при случае справятся с ролью перцового баллончика, а вот взрывчатые вещества могут обернуться против меня самой.

Вид искусства, который я избрала, окончательно настроив против себя декана, именовавшей меня не иначе, чем «пятном на репутации института», вообще притягивал немало приключений и неприятностей. При всем развитии современного искусства, когда девиц, полностью утыкавших стразами губы, больше не порицали, а квадратные и треугольные дыры в щеках не запрещали даже в школе, не говоря уже про картины из протухших водорослей и прочие инновации, меня продолжали принимать за террористку. Художественные взрывы оставались не поняты большой аудиторией, но я не жаловалась.

Решение лично подетективничать пришло стремительно. Где-то у мелкой валялись парики для фотосессий, но я просто обмотала голову летним шарфом как повязкой и двинулась в дорогу.

Дом Льюиса располагался в