— Потрясающе! — благоговейно прошептала Люси Джо.

Кларисса обвела взглядом помещение.

— Да, вроде ничего. Многое поставлено на карту. Нола в суперстрессе.

Она схватила Люси Джо за рукав куртки и поволокла дальше, через помещение за сценой, где худые, как скелеты, модели натягивали на себя наряды, которые им предстояло демонстрировать, потом, пройдя через двойные вращающиеся двери, они оказались…

…в буфетной?!

— Думаю, форму можно взять здесь. Переодевайтесь как можно скорее. Марко — вон он, видите? — вас проинструктирует.

— Проинструктирует? Не понимаю…

— А что тут понимать? — Кларисса высоко вскинула брови от досады. — Берете поднос с блинами, черной икрой и шампанским и обходите гостей. Не нейрохирургическую же операцию вас пригласили делать.

Что?! Кухня вдруг показалась тесной, как гроб. Люси Джо ловила ртом воздух.

— Я что же, пришла сюда обслуживать?

— Ну конечно! Я же говорила вам, половина официантов подхватили какую-то вирусную инфекцию, и работать просто некому. Мы привели несколько человек из бухгалтерии, несколько практиканток и вас. Что вы на меня так уставились?

Люси Джо была так ошеломлена, так раздавлена, что не могла и слова произнести, где уж там возражать. Она боялась, что если попытается что-то сказать, то расплачется.

На миг взгляд Клариссы смягчился: она поняла, как горько обманулась Люси Джо. Но спустя мгновение лицо снова замкнулось — как будто защелкнулся замок клатча “Джудит Лейбер”.

— Что ж… ладно, потом поговорим.

— Боюсь, это будет вам маловато, — Марко, глава бригады официантов, обслуживающих прием, смерил Люси Джо взглядом с головы до ног и кинул ей крошечное черное, лакированной кожи платье, которое годилось ей разве что на нос. На одном плече кожа пузырилась сборками, точно нарыв, — явный признак того, что фасон разработан не без участия Нолы. — Какой у вас размер ноги? Надеюсь, седьмой, потому что ничего другого у меня не осталось.

И он кинул ей туфли на высоченных платформах. На них даже смотреть страшно.

Действительность обрушила на Люси Джо сокрушительный удар. Жалкая, смешная дурочка, она-то считала, что ее пригласили общаться со всеми этими небожителями на равных, а ее всего-навсего наняли их обслуживать. Люси Джо опустила на столик папку и приложила к себе платье второго размера — у нее-то десятый!

— А побольше у вас ничего нет? — давясь слезами, прошептала она.

В углу раздался грохот.

— Ничего, сойдет, — бросил Марко через плечо и побежал выяснять масштаб ущерба. — Сегодня на вас никто смотреть не будет.

Прошедший вчера в Женеве при полном зале аукцион “Сотби”, где были выставлены на продажу раритетные часы, не разочаровал собравшуюся публику, особенно если учесть, что был поставлен рекорд цены наручных турбийонов “Патек Филипп”, — находившийся пятьдесят лет в одних руках экземпляр был куплен неизвестным американским коллекционером за один миллион двести тысяч долларов.

Ганс Депардье,

www.antiquewatchwatch.com

— Мне как всегда, — сказал Уайет бармену, человеку значительно старше его, чье имя он мог бы уже много лет назад запомнить. Войдя в свой любимый полутемный кабачок, один из последних нью-йоркских оплотов толерантного отношения к курильщикам, Уайет почувствовал, что ему немного полегчало. А когда на барной стойке красного дерева материализовалась стопка холодного односолодового виски, он наконец вздохнул полной грудью впервые с того момента, как ушел от Корнелии.

— Что с тобой, дружище? Ну и вид у тебя! — Трип Питерс хлопнул Уайета по плечу, и Уайет обернулся к другу. Трип был низенький, лысеющий, весил на тридцать фунтов больше положенного и словно бы не догадывался обо всех этих своих недостатках. — Сол, двойной мартини.

— Знаю, — жалобно подтвердил Уайет. Вообще-то вид у него был как вид — слегка взъерошенный аристократ, который хочет как можно скорее напиться, но у всех свои представления о том, как кто должен выглядеть.

Друзья взяли спиртное и пошли к столику у стены.

— Нравятся мне твои часы, — сказал Уайет, увидев на запястье Трипа “Патек” графа Тросси.

— Не смог устоять, — признался Трип, влюбленно глядя на часы. — Один из первых наручных хронографов с единственной кнопкой. Один из первых с вытянутым циферблатом. Заплатил семизначную сумму на аукционе “Сотби”.

Трип был помешан на часах, а также на автомобилях, самолетах и винах.

Если ты живешь в Нью-Йорке, то должен помнить: как бы много денег у тебя ни было, ты окружен людьми, у которых их еще больше. Однако Трип являл собой своеобразное исключение. Даже когда экономику штормило и крупнейшие финансисты свешивались за борт в приступах морской болезни, суперлайнер “Трип Питерс” продолжал спокойно рассекать волны кризиса — огромный, могучий, самый надежный среди всех судов, что встречались ему на пути. В тридцать лет, взяв часть своего значительного, но не баснословного наследства, Трип создал хедж-фонд и через год сколотил себе состояние. Уайет не мог не восхищаться непостижимой способностью своего друга находить золото там, где другие видят лишь свинец. Никто не мог похвастаться такой прибылью, никто не умел лучше вести дела. “Никогда не думал, что у него такая хватка”, — признавались давние друзья Трипа друг другу. Трип парень неглупый, говорили они, но ничем особенно не выделялся — чтобы в свое время Трипа принял Университет Пеппердайн, его родителям пришлось раскошелиться на целое бейсбольное поле.

— Так что с тобой стряслось? — спрашивал Трип. — Ты сейчас откуда?

— Из “Даблз”, тусовались по случаю появления на свет очередного никчемного журнала, “Таунхаус” называется. Я ушел рано. Кстати, расстался там с Корнелией.

— Серьезно? — Трип удивился.

— Давно пора, сам знаю.

— Вообще-то мы с Элоизой считали вас отличной парой. Вы… как бы это сказать… хорошо смотритесь вместе. Почему ты с ней порвал?

— Ты это серьезно спрашиваешь? — Уайету не хотелось признаваться, что им пренебрегли, даже своему лучшему другу. — Корнелия просто свихнулась на всей этой светской суете. Бежит, задрав хвост, к каждому, у кого в руках камера. Представляешь, решила, что должна сделать карьеру. Видно, никто ей не объяснил, что мелькать в модных журналах в роли героини светской хроники вовсе не карьера.

— Стало быть, ее слегка занесло, — заметил Трип. — Но ведь это так безобидно.

— Безобидно? Гертруда Вандербильт основала Музей американского искусства Уитни. Джеки Онассис возглавила кампанию против сноса вокзала “Гранд-Сентрал” и добилась его реставрации. — Жилы на шее Уайета вздулись. — У Корнелии цель жизни — оказаться в верхней строчке рейтинга на parkavenueroyalty.com.

— А что такое parkavenueroyalty.com? — спросил Трип. Бросил в рот несколько орешков и, желая узнать время, посмотрел на свои часы с таким восхищением, с каким отец смотрит на новорожденное дитя. — Элоиза меня, наверное, уже ждет.