– А почему вы решили начать именно с меня, если не секрет?

– Вот ни разу не секрет. Вы – одна из немногих, на кого мне приятно смотреть. И кого мне хочется увековечить.

Насчёт «увековечить» Жозефина решила не шутить. Да, конечно. Как надо сесть? Вас интересует лицо? Лучше всего – за рабочим столом? Да, конечно.

Начал он как-то неуверенно. Отдельные слабенькие штрихи. Долго смотрел на девушку, пытаясь разглядеть что-то, нужное ему. А она старалась, позировала. И не стала напоминать, что закончился рабочий день. Нечего ломать человеку вдохновение.

Около семи вечера он остановился. Осмотрел рисунок.

– Нет... Что-то не то, и я сам пока не знаю что.

Тяжко вздохнув, протянул листок Жозефине – мне это, конечно, ни разу не нравится, но вы имеете полное право увидеть. Ну, как вам?

– Пожалуйста, Джордж Джорджиевич, если вам всё-таки не понравится – то не уничтожайте, а отдайте мне. Мне нравится.

Перед ней был ну, как минимум, первоклассный портрет из тех, что художники на Арбате рисуют карандашом желающим прохожим. И даже, пожалуй, нечто большее. Она... Она хотела бы увидеть себя такой. Это был очень радостный рисунок. А у Жозефины уже давно не было по-настоящему радостных дней.

– Забирайте! – он отдал листок сразу. – Если вам действительно нравится…

– Это замечательно, Джордж Джорджиевич. Если захотите –я могу ещё попозировать.

– Не будем исключать такой вариант! – он улыбнулся. – Если вы оценили – то, пожалуй, не стоит останавливаться на первой версии.

– Новую жизнь начинаете? – в шутку спросила Жозефина.

– Как вам сказать... Во всяком случае, в минувшую пятницуя попрощался со значительной частью старой.

Он вдруг прищурился.

– Алёшка вам ведь уже наверняка всё рассказал про Тео?– Нет, он ничего не говорил. И вообще, я не… Шеф улыбнулся.

– Жозефина, вам придётся принять это как данность. У нас тут – маленькая частная компания. И – как в деревне. Все всё знают про всех. Плюс Агран… Рудольф Владиленович, как порядочный человек, сам мне сообщил, что припахал вас учить секретарскому делу Алёшку. А уж то, что Алёшка к вам неравнодушен... В его возрасте простительно считать себя великим конспирологом и думать, что никто вокруг не понимает, что вы ему дико понравились.

Жозефина слегка покраснела и опустила глаза.

– Даже если и так, Джордж Джорджиевич, он мне ничего не говорил ни про вас, ни про Тео. Вы слишком плохо о нём подумали.

– Учту вашу критику и постараюсь исправиться! Ёрш твою медь…

Его взгляд упал на часы над входной дверью.

– Чуть не три часа как закончился рабочий день... Извините, Жозефина. Надеюсь, я не сорвал вам какую-то встречу или посиделку? Сейчас попробую исправиться.

Он вышел в тамбур и постучал в дверь напротив.

– Рудольф! Ты ведь наверняка ещё здесь, а?

Генеральный отпер свою дверь изнутри.

– Я тут по личной дурости задержал Жозефину. Организуй ей доставку домой на машине. От подъезда до подъезда. Я ушёл.

Жозефина, ещё раз извините, до завтра и всего вам хорошего.

…Половину дороги она тихо улыбалась. Кто бы мог подумать. Алёшка, похоже, действительно…

Генеральный засиделся на рабочем месте не один, а с личным секретарём, он же – родной сын Алексей Рудольфович. И, видимо, хотел посидеть ещё, но едва захлопнулась дверь за Исполнительным, Жмеровский-младший решительно заявил: «Я сам её отвезу!» Каким-то таким особо решительным тоном, не допускающим возражений. Генеральный посмотрел на него с некоторой снисходительностью и, видимо, решил дать шанс.

У Алексея была «девятка» тёмно-красного цвета. Новенькая – только недавно купил. С тонированными стёклами. Для 1991 года – самое то покорять девчонок своей крутостью.

– Садись! – он предложил ей сиденье рядом с собой.

– Спасибо, я лучше сюда, – девушка села на заднее сиденье. Младший Жмеровский досадливо вздохнул, но, видимо, просто так сдаваться не привык.

– Тебе куда?

Жозефина назвала адрес.

– Ого! Ты что же – каждый день ездишь на работу через полгорода?

– Ну, метро пока ещё работает.

– Тебе надо ездить на машине. Такой красивой девушке нечего делать в метро.

– Вот получу первую зарплату – сразу куплю! – рассмеялась Жозефина.

– Ещё можно найти хорошего парня с машиной.

…Нет, определённо – опыта по покорению девушек у него было мало. Святая простота практически.

– Я подумаю.

Он мужественно молчал целых две минуты. Или даже три.

– А что значит «задержал по личной дурости»?

– Джордж Джорджиевич решил вспомнить, что когда-то он был художником, и попробовал нарисовать мой портрет.

Алёшка снова замолчал. Неожиданный поворот.

– И как – удалось?

– Во всяком случае, мне понравилось.

– Мудрый Змей… – с ещё большей досадой произнёс Алёшка.

– Что?

– В «Беркуте» между собой ребята зовут его Мудрый Змей.

– Да? А почему?

– А потому, что ума у него – палата. И хитро… мудрости тоже. Что, больше не с кого портрет рисовать? Вот с Фили бы рисовал.

Жозефина чуть не расхохоталась в голос с этого монолога, но любопытство оказалось сильнее.

– А кто такой Филя?

– Кто такая. Помнишь, в пятницу к нему приходила роскошная брюнетка испанских кровей? Её зовут Теофилия. Это если полным именем. А так – он зовёт её Тео, а я звал Филей. Она вообще-то классная, но…

Алексей подумал пару секунд и решил продолжить.

– Вообще-то Филя – она того… ну… путана! – наконец выдал он самое приличное слово, которое смог вспомнить. – Интердевочка. Но Мудрому с ней нравилось. Они жили вместе около полугода, и Филя даже помогала ему отделывать его новую квартиру. Точнее, там целый особняк, оформленный по бумагам как квартира. Но по итогу то ли Филя от него сбежала, то