Да что угодно, я все равно ничего не могу ни узнать, ни сделать. Допустим, скажу я стражникам про барона. Что будет дальше?

А ничего.

Придут они к барону, тот от всего отопрется, да еще и про меня узнает, наверняка, захочет поквитаться… На набережной он меня не узнал, но там он и не смотрел. А в другой обстановке, при встрече нос к носу — мало ли?

Внимания к себе привлекать нельзя. А оставлять убийцу безнаказанным — можно?

Что же делать, что делать?

Подметное письмо написать? И что? Поможет? Лично я в этом сильно сомневалась. Такими анонимками стражники печку разжигают, знаю, слышала.

Сказать кому-то?

Кому?

Маркизу Террену? И нарваться на вопрос: «а откуда, госпожа Ветана, вам про баронские наклонности известно?». Я бы точно спросила. Да и что сможет сделать маркиз? Он сейчас не в силе, возраст у него не тот…

А оставлять вот так? Это сколько женщин еще погибнет?

Дверь хлопнула, вошел Карнеш.

— Ну, что я скажу. Мужик этот мясник, помнишь, жену еще искал? На кого уж он нарвался — не представляю, а удар хороший. Правильный такой удар, чтобы и не хрюкнул лишний раз.

— Помню, — кивнула я.

— А вот женщина странная какая-то.

— Странная?

— На продажную девку похожа. Но платье у нее дорогое, да и ароматическая вода, которой она пользовалась — недешевые. Наверное, какой-нибудь клиент развлекся.

— А она не может быть дамой из высшего света? — осторожно уточнила я.

— Нет, что ты. Навидался я их, там руки не руки, ноги не ноги, а этой явно и ходить пришлось, и пальцы у нее неухоженные…

Я мельком глянула на свои руки. М-да, мать бы с ума сошла от ужаса.

Мамины пальчики, мягкие, надушенные, с тонкой белой кожей, через которую сосуды напросвет видно, с ухоженными ноготками, с пятью-шестью кольцами, и мои ладони. С мозолями, с коротко остриженными ногтями, чтобы грязь не забивалась, с шелушащейся кожей — забываю кремом смазывать, а уж чтобы спать в специальных перчатках — тем боле забываю, с ожогом — уголек стрельнул, с одним-единственным кольцом от старой рофтерки — так оно хорошо к пальцу пришлось, что я про него и думать забыла. Даром, что медяшка дешевая.

Но и снимать его не хотелось. А вдруг и правда — талисман? Я бы сейчас и сушеную куриную лапу себе на шею подвесила, лишь бы помогло.

— Следить за собой она следила, но не знатная дама, нет. Хоть руками и не работала. Пусть стража по борделям посмотрит, есть повод.

— А отчего она умерла?

— Придушили. Как я понимаю — в припадке страсти.

Я кивнула. Кажется, все дороги опять ведут к госпоже Рионе.

* * *

Госпожа себя ждать не заставила. Прикатила на карете и опрометью кинулась в мертвецкую.

Вышла оттуда довольная, словно кошка, и отправилась ко мне.

— Вета, спасибо!

У меня аж глаза округлились.

— За что!?

— За хорошие новости. Лианка теперь в безопасности, а нового мужа я ей хорошего подберу, не страшно будет доверить.

Я покосилась на дверь палаты, в которой мы разговаривали. Пока тут никто не лежал, но это ненадолго.

— Госпожа Риона, я все понимаю, но…

— Не я, — даже не дослушала меня женщина. — Хочешь, малышкой Тисой поклянусь, что не я? Думала, собиралась, хотела, но не сделала. Не успела бы.

Насчет последнего я сомневалась, но клятва Тисой меня убедила.

— Верю. А ведь у него и дети есть…

— От первого брака, — госпожа Риона выразительно скривилась. — Наверняка, копии папеньки. Но я тебя поняла. Съезжу, пригляжу, что там и как. В крайнем случае, найму им няньку, да управляющего делом, чтобы не пропало. Там же и Лианкина доля…

Я кивнула.

— И малышки тоже. Вырастет Тиса, приданое понадобится.

— Меня больше волнует, чтобы племяшка обратно не бросилась. Пусть выздоравливает и не беспокоится за всю эту семейку. Вета, а с кем поговорить, чтобы мне тело отдали?

— Вам?

Госпожа Риона оскалилась, став похожей на большую крысу.

— Я бы его в овраге закопала, сукина сына, но придется хоронить как положено. Ради Тисы, ради Лианки… Ладно! Дохлого я его потерплю. Может, даже любить больше буду.

Морализаторствовать я не стала. Как правильно говорит поговорка: «о мертвых или хорошее, или правду». А что здесь правда? Что одну жену мужик в могилу свел, что вторая чудом этой участи избежала, что жил он для себя, хоть в храм и ходил, да только в Светлого не верил. Просто религиозным был, а это ведь вещи разные.

Вера — она в душе. Снеси завтра Храмы, Светлый все равно будет. И верить в него будут. А религия — это напоказ, в храме, это когда души не хватает.

Может, я и неправа, но мне так кажется. Есть Светлый, есть я. Зачем в наши отношения кого-то третьего вмешивать? Это как в супружескую постель постороннего тащить.

Но Светлый с ними, с храмами. Не мое это дело тут каждый решит для себя и только для себя. А у меня дело другое…

— Госпожа Риона, а женщину вы не узнали?

— Я на нее и не смотрела. А что?

— Карнеш Тирлен сказал, что она может быть… эммм…

— Да скажи уж как есть! Из наших девочек?

— Были у него такие предположения.

— Пойду, посмотрю.

— А я поговорю с господином Растумом, чтобы вам тело Лагоса отдали.

— Это он решает?

— Да.

— Тогда даже не трудись, я сама к нему загляну. Думаю. Он согласится.

Я тоже так думала.

* * *

Второй раз госпожа Риона оставалась в мертвецкой намного дольше, и вышла оттуда серьезная и расстроенная. Намного сильнее, чем из-за Торона. Я без лишних раздумий налила ей чашку взвара, накапала в него успокоительного, женщина приняла с благодарностью, и отпила несколько больших глотков.

— Хороший отвар. Рецепт скажешь?

— Даже трав наберу.

— Спасибо.

Несколько минут мы молчали, потом госпожа Риона заговорила. Медленно, подбирая слова.

— А ведь прав Карнеш. Только не до конца. Это явно чья-то содержанка или любовница.

А ведь и верно — похоже! И руки, и уход за собой, и…

— Подыскивала себе нового покровителя?

— Вполне возможно. Я одежду посмотрела, она не из богатых, но и не из самых худших.

— Госпожа Риона, — медленно начала я, подбирая слова, — а она одна такая за последнее время? Или есть слухи, или, может, кто-нибудь пострадал?