Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но ежевика была удивительно крупной и вкусной…
Бабушка, родная, что же случилось тогда на дороге?
А если…
Мысль ударила молнией. Заставила вздрогнуть, остановиться на месте.
Если это — барон Артау?
Подонок знал, что бабушка не в восторге от сватовства, знал, что она собирается просить денег у друзей, что свадьба наверняка сорвется, и… мог он? Или не мог?
Раньше я бы о таком не подумала, но я повзрослела… надеюсь. Я многое видела, я живу своим трудом, я стала совсем иной. Какое отношение госпожа Ветана имеет к… не думать!
Даже не вспоминать, и имени не произносить!
Не было такой…
Я купила у уличного торговца корзиночку с крупной ежевикой, и решительно зашагала домой.
* * *
Дома было тихо и спокойно, уютно и тепло. Пахло пирогами и травами.
Я присела за стол, налила себе в большую чашку малинового киселя, бросила в рот ягоду.
Уммм…
Люблю ягоду.
Гадальный пирог остывал на подоконнике, накрытый полотенцем.
Что-то меня ждет в этом году? А, что бы ни случилось, это будут только мои решения! Мои решения, мой ответ…
Я справлюсь.
* * *
До вечера у меня в гостях побывала госпожа Лимира, подарила роскошное вышитое шелком покрывало. Осенние листья в лесу.
Огненный ковер раскинулся на моей кровати, я потерлась об него щекой и зажмурила глаза.
Как живые…
— Спасибо.
— Тебе спасибо, Веточка, что ты у нас есть.
— Это же ужасно дорого.
— Сами шили. А самое дорогое у нас жизнь и здоровье. Остальное купим, выбросим, починим или вовсе забудем. Так-то…
И я была с ней согласна.
Отдарилась травяным сбором по своему рецепту, попила с гостьей взвара с пирогами, выслушала жалобы. Дети Таниль были невыносимы, дочка с ног сбивалась, зятю тоже было тяжко…
Да еще эта курица с каторги письмо прислала, дескать, заболела и серьезно, если что — не оставьте деточек милостью.
Зять весь взметался, ехать к ней хочет, помилования добиваться, а она, небось, Карису не помиловала, травила без жалости! Но не скажешь ведь такое в глаза зятю-то…
Я согласилась, что мужчины иногда бывают очень глупыми. Прислушалась к себе.
А ведь лечить Таниль мне вовсе не хочется. Почему?
Потому что она — убийца?
Наверное, да.
Она приняла решение убить человека, хладнокровно и безжалостно, она травила жену и мать, и знала, что дети Карисы останутся сиротами… она просто мразь.
А самое печальное то, что появись она на моем пороге — и я буду лечить ее. Это моя судьба. Хочется, не хочется, а надо.
Есть дар, но есть и обязанности. И одного без другого не бывает.
* * *
Бертен постучался ко незадолго до заката.
Пришел, принес букет цветов и маленький шелковый шарфик, как раз на грани приличия. Что-то более серьезное я принять бы уже не смогла, но цветы, сладости, те же перчатки — спокойно.
Так что я поблагодарила.
Шарфик был красивым, голубым…
— С ним твои глаза становятся небесными, — коряво выразился Бертен.
Я мило улыбнулась в ответ. Назвать мои глаза небесными — это было сильное преувеличение. Они ведь самые обычные, серые. Иногда чуть светлее, иногда темнее, но голубого оттенка в них точно не было.
За мной ухаживают, и это приятно.
Мы как раз пили взвар и обсуждали интересного больного со странными болями в желудке, когда в дверь постучали. Я развела руками, и отправилась открывать. Ох, зря я в окно не посмотрела, а так — застыла на пороге дура дурой, и смотрела круглыми глазами.
А в мой дом входил один из самых опасных людей королевства.
Герцог Моринар.
Белесый палач.
— И как-то так у него ловко получилось, что я и не поняла, когда оказалась за столом, а герцог уже дружески (этак вежливо-гадючьи) улыбался Бертену.
— Работаете вместе с госпожой? И навещаете ее в свободное время? Похвально, очень похвально…
И так это прозвучало, словно мы тут оргии устраивали.
Я стиснула зубы, но помогло откровенно плохо.
— Ваша светлость, счастлива видеть вас… что-то случилось?
— Что вы, госпожа Ветана. Разве к такой очаровательной женщине приходят с проблемами?
С-сволочь.
— К женщине сюда не приходят, — скрежетнула я голосом. — Только к лекарю.
Герцог одарил меня еще одной наглой улыбочкой, за которую захотелось ему в глаза вцепиться. Да что ж такое!?
Если я не маркиза, то и не человек уже!?
— Госпожа Ветана, к лекарю я не прихожу. Его ко мне приводят. А лично я пришел поздравить вас с днем рождения. У вас ведь он сегодня?
На стол мягко опустился футляр для драгоценностей. Дорогой, из черного дерева, с инкрустацией перламутром. Посмотреть очень захотелось, но я даже руки за спину спрятала, чтобы не поддаться искушению.
— Благодарю за внимание, ваша светлость. К сожалению, мы не настолько хорошо знакомы, чтобы я могла принять от вас подарок.
— Разве это подарок? Так, безделушка… Серебро, хризолиты… думаю, даже господин лекарь может подарить нечто подобное.
Герцог усмехнулся, протянул руку, и нажал на одну из завитушек. Крышка футляра откинулась.
Браслет, лежащий на черном бархате, мог бы показаться безделушкой. Мог бы — но кому-то другому. А я отлично разбиралась.
Это не серебро, это платина. И камни не самые простые. Лиственный изумруд редкого оттенка, я знаю. У меня мать отлично в этом разбирается, еще и других поучить может. Ювелирам до нее далеко, может, тоже дар?
— Ваша светлость, за эту скромную безделушку можно купить несколько лечебниц. Это впору носить королеве.
Герцог подвинул ко мне футляр.
— У нас разные представления о дорогом, госпожа Ветана. Королева такое не наденет.
Бертен посмотрел на меня. Браслет действительно выглядел безыскусным. Простое плетение, скромная застежка… не только купить несколько лечебниц, но и безбедно содержать их лет так десять.
— Ваша светлость, прошу вас не оскорблять меня подобными подарками, — сухо произнесла я.
— И что же тут оскорбительного?
Сказать все напрямую?
Ах, как бы это было соблазнительно.
Ваша светлость, ваш подарок стоит, как треть Желтого города. Если я возьму его, на мне повиснет долг перед вами, а чем его отдавать — я не знаю. И мне это не нравится…