— Внимательно слушаю.

А что мне ему ещё ответить?

— Ты ведь в курсе, что являешься ходячей аномалией?

— Мне об этом уже не раз говорили, — кивнул я, прикидывая, куда разговор зайдёт.

— Тогда помоги мне с перестройкой тела.

— Эм… кхм… Перестройкой?

Запрос удивил. Если бы он потребовал немедленно заняться усилением его солдат — не удивился бы. Но он попросил помочь ему.

— Не надо строить из себя дурака. О том, каким проектом вы с княжичем занимались, я знаю. То, как ты дрался, тоже видел. Или хочешь сказать, что ничем таким не баловался и никак себя не изменял?

— Антон Павлович, возможно, вы не заметили, но у вас руки нет.

— Ха! — выдохнул он и подкрутил ус уцелевшей рукой.

Усы у него хорошие, мощные. Вчера он не заморачивался ухаживанием за ними, а сегодня привёл себя в порядок. Пожалуй, оно и верно. Воевода должен выглядеть хорошо, чтобы своим видом какую-никакую уверенность людям внушать. Даже если ему руку оторвало.

— Уж поверь, отсутствия руки я не заметил, — сказал он.

— Тогда я не совсем понимаю, что вы от меня хотите. Трансформация в первую очередь направляется на физическое усиление. А вы теперь не боец, уж простите за прямоту.

— Мечом мне теперь и правда не махать. Но техники я использовать могу, как и Масло. Вот и скажи мне, Васильев, есть ли у тебя за пазухой что-то, что сделает меня сильнее? Мертвецы ведь никуда не денутся, так? Не могу я на пенсию отправляться.

Я задумался. Так-то его желание понятно. Я бы и сам не согласился на пенсию отправиться. В этом нет никакого смысла. Ну вернулся ты домой, сидишь там. А твою родину методично уничтожают. В данном случае выйти на пенсию означает сидеть и ждать, когда всё, что тебе дорого, погибнет. К тому же адепт его уровня сохраняет полезность даже без руки. Та и правда не нужна для оперирования Маслом. Ну и про управленческие навыки тоже забывать не стоит.

Поэтому да, его желание понятно.

— Антон Павлович… — заговорил я осторожно, — ваша позиция мне понятна и близка. Учитывая все вводные и перспективы, уходить на пенсию и правда сомнительная идея. Но что касается вашей просьбы… — я запнулся, пытаясь на ходу решить, как объяснить ему всю сложность. — Не всё так просто. Сколько вам лет?

— Семьдесят два. Возраст как-то влияет? — насупился он.

— Сильны! — уважительно сказал я. — Да, влияет. В том смысле, что вы минимум лет пятьдесят… кхм… скажем так, мутировали. Или эволюционировали. Ваше тело и так уже перестроено. Причём отчасти хаотичным образом. Я с таким никогда не работал. Даже согласись я, мне сначала придётся провести полное обследование, наметить план работ, а потом его воплотить. Неизвестно, будет ли в этом какой-то толк.

— Отлично, меня всё устраивает.

— Так просто? — снова удивился я.

— Васильев… — глянул он на меня как-то особо пристально. — Всего одна тварь пришла к нам сюда, на военную базу, и, пока мы её обстреливали всем, что есть, делала что хотела. Поэтому, даже если ты сделаешь меня сильнее процентов на десять, меня всё устроит.

— Помимо того, что это будет очень сложно и долго, есть ещё риски. Я могу и напортачить.

— Меня всё устроит, — упрямо повторил мужчина.

Стариком у меня язык не поворачивался его назвать.

— Я готов принести клятвы. Какие скажешь, — добавил он. — Про служение, защиту людей, войну с мертвецами и прочее.

— Антон Павлович, ваша решимость и завораживает, и пугает.

— Такие времена, — хмыкнул он.

— В вашем случае клятвы отрежут путь обратно. Что будете делать, если князь заключит перемирие с мертвецами?

— Сниму с себя полномочия и продолжу, — сразу ответил он.

Кажется, Славский успел всё продумать.

— Тогда… Тогда нам определенно есть о чем поговорить, — сдался я.

* * *

Князь сидел в кабинете, который переоборудовали в подобие медицинской палаты, и пребывал в задумчивости. Поводов для которой более чем хватало. Один из последних — разговор с сыном. В то время, когда Славский докладывал о потерях и нападении противника, которому они почти ничего не смогли сделать целым войском, Сергей старался убедить, что не всё так плохо и нужно продолжать придерживаться ранее озвученной стратегии. Что сейчас мертвецов в первую очередь интересует Васильев, и что пока он жив и действует на границе, дворец остаётся в безопасности.

Изначально Сергей был отправлен к Васильеву с целью изучения необычайно талантливого парня и последующей его вербовки, но сейчас… Юрий Дмитриевич начал подозревать, что произошло ровно обратное. Это не Васильева на службу поставили, а Сергея.

Учитывая, что этот фальшивый сирота совсем перестал стесняться и начал действовать в открытую, демонстрируя ещё и боевое мастерство… В общем, поводов пребывать в задумчивости хватало.

Наконец-то дверь открылась и показался слуга. Сообщил, что прибыл Ярослав Дмитриевич Чернышов. Который вскоре и зашёл в кабинет-палату.

Зашёл, оперся на клюку, огляделся.

— Проходи, Ярослав Дмитриевич. Не надо стесняться, — криво улыбнулся князь.

Выглядел он сейчас жалко. В ту ночь враг одарил его смертельным проклятием. Спасло только чудо, в виде Аристарха Павловича, которого срочно выдернули и успели доставить до того, как князь помер. Сейчас же шёл процесс реабилитации, который затянется неизвестно на сколько.

— Паршиво выглядишь, Юра, — ответил Ярослав Дмитриевич, присаживаясь на стул.

— Уже Юра, а не князь?

— Я уже давно одной ногой в могиле. Там этикет как-то забывается.

— Брось, Ярослав Дмитриевич. Ты, может, ещё всех нас переживёшь.

— Не исключено. Раз за княжество взялись так серьёзно, то не исключено.

Князь едва заметно поморщился. Справедливые слова. Главное, чтобы пророческими не стали.

— Поэтому и позвал тебя. Слишком много вопросов накопилось.

— Не то чтобы очень хочу, но отвечу, на что смогу, — проворчал старик, о чьём характере чуть ли легенды не ходили. В более молодые годы он нормальным был, но, после того как жену потерял, перемкнуло.

Что князю так-то не нравилось. Совсем иначе он привык с подданными общаться. Но та ночь заставила посмотреть на ситуацию под другим углом. Враг просто приземлился во дворе, под окнами дворца. После чего пошёл гулять по этому самому дворцу. Убивая всех, кто попадался на пути. В лучшем случае убивая. В худшем — тоже убивая, но