Сума трёт глаза.

– Мы точно должны уходить сейчас, Эпсилон-пять?

– Да, – отвечает он. – Коллектив особо отметил, что высадка должна пройти раньше, чем обычно.

Рыжий машет рукой.

– С запада дует сильный ветер, помешает работе на поверхности.

Хавьер ставит сумку с нашими вещами в центр лабораторного стола.

– Ветер скоро утихнет. Вам необходимо быть там в определённый час. Не будем тратить время на вопросы.

Он их оглядывает и, показывая на меня, говорит суровым голосом, как Нила:

– Все подчиняются Зетте-один. В противном случае будете отвечать перед Коллективом.

Я стараюсь держаться прямо.

У Хавьера скрипят колени, когда он садится возле меня и шепчет:

– Канцлер скоро узнает. Тебе известно, куда идти?

Мой неповоротливый разум вспоминает голограмму Нилы: самый маленький водопад с спроектированной целью, указывающей, где они нашли первоприбывших. Голова тяжёлая, словно весит тысячу фунтов.

– До следующего ветра доберёмся до места.

Я смотрю на кабину. Хорошо, что там есть сиденья и для меня, и для Хавьера, так что стоять не придётся, ведя шаттл на поверхность планеты.

Хавьер кладёт руку мне на щёку, как бывало Лита.

– У тебя будет интереснейшая жизнь.

Хавьер пообещал, значит, у нас есть шанс.

– У нас, Хавьер, – улыбаюсь я.

Потом вижу, как Сума хмурит лоб.

– Надо спешить.

Он глубоко вздыхает и обнимает меня. Я чувствую, как он дрожит.

Объятия те же, как в то время, когда я на неделю уехала в лагерь «Кондор». Такие же, как когда он пошёл в школу.

– Прости, Петра. Другого выхода нет.

– Хавьер? Поспеши. Отнеси меня в кабину. Будешь помогать пилоту.

– Они могут вернуться в любую минуту. Мне придётся остаться. Пойми меня, – шепчет он.

Он встаёт, и глаза его полны слёз.

– Если этот поступок даст хоть кому-то шанс, предки будут мною гордиться.

Он поворачивается и идёт к выходу.

– Хавьер, что ты делаешь? – кричу я.

У двери он оглядывается.

– Прощай, Петра.

У него дрожит голос.

– Я тоже тебя люблю.

Он выходит, и двери шаттла закрываются.

Я тереблю ремень безопасности.

– Нет, нет, нет.

Мое тело не слушается. Нажимаю на кнопку, но сил не хватает.

– Хавьер! – кричу я. – Погоди!

Через окно портала вижу, как Хавьер закрывается в комнате дистанционного пилотирования, чтобы Нила или кто другой не помешали нам улететь. На его лицо падают красные блики от мигающего света. Вибрация мотора сотрясает тело.

Меня захлёстывает волна тошноты.

Шаттл с лязгом соскальзывает с причала на стартовые рельсы. С последним толчком ремень безопасности расстёгивается. Я с грохотом падаю с сиденья и качусь к двери, приземляясь у ног Сумы. Она смотрит на меня так, словно в моей программе произошёл сбой.

Поднявшись, я останавливаюсь у окна портала, прижимая руки к стеклу.

Шаттл купается в красном свете. Остановить его не в моей власти. Хавьер в комнате дистанционного управления внимательно смотрит на панель, но, когда я стучу, поднимает голову. Уголки рта опущены. Как и глаза. Он нажимает на кнопку, и шаттл разворачивается к открытому пусковому порталу.

На Хавьера падает отсвет пурпурно-голубой мерцающей атмосферы Сагана. В одной руке он сжимает книгу «Мечтатели», другой управляет шаттлом. Мы продолжаем вращаться, и я лишь беспомощно смотрю на него. Ком в горле растёт, пока Хавьер не исчезает из вида.

Я, спотыкаясь, бреду к кабине пилота мимо вытаращившего глаза Рыжего, Сумы и Пушинки, толкаю ручку в сторону стыковочной станции, но она не отвечает. Нажимаю на переключатель нейтрали, но гул двигателя продолжается.

– Нет, Хавьер!

Я с криками бегу обратно к окну, но знаю, что уже слишком поздно.

Вой двигателя нарастает, и мы взлетаем в стратосферу. Я падаю в проход между центральным пультом и сиденьями.

Пушинка отстёгивает ремень безопасности и бежит мне помочь. Она предупредительно поднимает руку, чтобы остановить Рыжего, тоже порывающегося прийти на помощь. Увидев, что я на ногах, спешит снова пристегнуться. И недовольно фыркает:

– Зетта-один, так можно пораниться! Ты ставишь под угрозу наше задание.

Я бегу обратно к порталу, барабаня руками. Горло перехватывают рыдания. Разве об этом мы мечтали?

– Почему?

Но Хавьер всё дальше от меня, и я ничего не могу сделать, чтобы к нему вернуться.

Вдруг я вижу, что в порту запуска вспыхивает небольшой взрыв, и один рельс дока шаттла гнётся, а другой полностью отрывается. Я даже дышать не могу. Он сделал всё, чтобы мы не вернулись.

– Что там такое? – спрашивает Пушинка.

Слава богу, они пристёгнуты ремнями и не видят.

– Ничего, – отвечаю я, глядя на портал. – Просто гром от электрического разряда.

Надеюсь, ложь убедительна, учитывая прогноз урагана.

Я смотрю, пока корабль не исчезает из виду. Стою в кабине пилота, передвигаю рычаги и нажимаю на кнопки, но тщетно. Даже если шаттл меня послушается, Хавьер понимает, что я не так хорошо пилотирую, чтобы безопасно вернуть нас обратно.

– Зетта-один? – кричит Рыжий. – Нам придётся отменить выполнение задания, если ты поранишься.

Я не обращаю на него внимания и падаю в кресло в кабине. К Хавьеру мне не вернуться.

Включается альтиметр: «Высота две тысячи шестьсот метров».

А Нила ещё сомневалась в полезности Хавьера. Тремор, ошибки… Я бы его защитила.

Но теперь, когда он помог нам сбежать, он подписал себе приговор.

Сердце вот-вот разорвётся от горя.

Я смотрю вниз на Саган, на деревья, которые с высоты выглядят так, как будто они из моей маленькой кукольной деревни. Хавьер, когда злился на меня, воровал маленьких кукол и прятал их в кустах ларреи. Я находила их только зимой: разбросанный на кусте по ветвям крошечный пластиковый народец.

«Тысяча пятьсот метров».

Даже с такого расстояния видны брызги воды, поднятые с поверхности озера порывами ветра.

Увидев на востоке горную цепь, я понимаю, что мы приближаемся к месту посадки. Именно отсюда я должна была идти от шаттла рука об руку с Хавьером. Как в его первый день в детском саду. Пока мама разговаривает с воспитательницей перед зданием, Хавьер до боли сжимает мне руку.

«Садик только кажется страшным. Снаружи, – успокаиваю его я. – Как только войдёшь, сразу найдёшь детей, с кем играть, игровую площадку. Хавьер, тебе понравится, обещаю».

«Четыреста метров».

Ветер раскачивает шаттл туда-сюда, а деревья, которые секунду назад казались крошечными, неожиданно встают в полный рост.

«Двести метров». Внизу, над бирюзовым озером мелькают сверкающие, бесформенные рои, как волны пчёл. Почему я так мало уделила времени, описывая Хавьеру водяных бабочек? Я пытаюсь прогнать воспоминание о его беззубой улыбке. А могла бы сделать больше. Я оглядываюсь на Суму, Рыжего и Пушинку. Никогда больше не буду спешить и комкать рассказ.

«Сто