Оказалось, у нас немало общего, если не считать происхождения. И тем страннее выглядело для меня её нынешнее поведение.

Флоринда прятала глаза, что-то торопливо и путано объясняла, всё время смотря на свой новый подарок.

— Давай я сама закреплю тебе их, — предложила она, видя, что я не собираюсь играть в игру, смысла и цели которой не понимаю. — Они и выглядят ярче, и камни крупнее.

— Те мне нравятся больше, я уже сказала, спасибо, конечно, за попытку, но нет.

Я была непреклонна, но Флоринда, видя это, хотя и заметно скисла, уходить не спешила.

— Ты хочешь сказать что-то ещё? — спросила я, наконец, теряя терпение.

Странное поведение приятельницы, ставшей мне в последнее время ближе Мидары, настораживало до дрожи в пальцах. У меня и так в связи с балом и теми, кого я там повстречаю, нервы были натянуты как струна!

— Если спрошу прямо, ответишь? — Флоринда сжала губы в тонкую полоску и посмотрела так, будто готовилась броситься в бой.

— Да, — ответила я в той же манере, сжав кулаки.

Человеческий облик не позволял общаться мысленно, в отличие от драконьего. А как хорошо посыласть мыслеформы, ведь тогда нет возможности что-либо утаить или исказить смысл фраз!

— Ты действительно увлечена своим куратором? Что-то между вами было?

Вопросы застали меня врасплох и заставили покраснеть. Я бы и наедине с собой не смогла на них ответить, не то что глядя в лицо Флоринды.

— Не было, — пролепетала я, нахмурившись. — К чему эти вопросы? Я ведь не спрашиваю о твоих привязанностях? Да и вообще…

— Иола, речь не о вообще, а о Кимберли Есаденской! — Флоринда подошла ближе и легонько встряхнула меня за плечи, заставив посмотреть в лицо. — У неё будут точно такие же заколки сегодня. И если ты не хочешь быть посмешищем, а она станет тебя задевать, я слышала о ней, выбери другие. Те, которые я даю взамен.

— Значит, ты хотела, чтобы надо мной посмеялись? — спросила я, и на этот раз Флоринда, стушевавшись, отступила.

Подбородок девушки задрожал, а взгляд сделался испуганным, как у поднятой лани, но уже через мгновение Фло, как я последнее время привыкла её называть, распрямила спину и посмотрела прямо, как императрица перед судом:

— Да, признаю. Но потом ты помогла мне, я — тебе, так и завертелось. Я сожалею, это всё, что могу сказать.

И, не говоря больше и слова, бросилась прочь из комнаты.

В итоге я вняла голосу разума и надела новые заколки. Ещё не хватало мне насмешек от невесты Мура! Она уже заочно мне не нравилась, хотя я даже не видела эту девушку. Наверняка его невеста красива, грациозна, горделива.

Перед самым выходом я залпом выпила приготовленное зелье, оно должно было помочь справиться с природной неуклюжестью, которая при малейшем волнении только усиливалась.

Велизия, переодевшись в парадную форму, приготовилась сопровождать меня.

— Я буду неподалёку, — шепнула горничная, увидев, как дрожат мои руки, когда я натягиваю перчатки. — Вы выглядите просто превосходно. Будто одна из этих столичных гранд.

— Больно много ты видела столичных гранд, — усмехнулась я, но приободрилась. Зеркало подтверждало правоту Велизии, а уж я в своё время насмотрелась на столичных модниц, глядящих на читателей со страниц «Вестника».

Приветственный бал проходил в главном корпусе, где имелась танцевальная зала размером с половину нашего дома в Саклене. Здесь всё было по высшему разряду: блестящий натёртый паркет и зеркала, хрустальная люстра с тысячью свечей, не дававших чада и копоти, и летучие огни, парящие под потолком и устремляющиеся туда, где в данный момент не хватало света.

Когда я вошла в зал, он уже почти был полон. Для адептов была предусмотрена отдельная от залы зона, которую они не могли покидать до начала официального объявления начала бала. Это в основном касалось первокурсников, для которых этот приём был первым.

Остальные ученики и гости располагались в противоположной нашей галлерее, похожей на театральную. Она находилась у стены и была отграничена от зала высоким бортиком.

Прислуга разносила прохладительные напитки и лёгкие закуски. Оркестранты настраивали инструменты, зал наполнялся приглушённым шумом голосов, изредка прерываемым звоном бокалов и визгом скрипок, а воздух был прохладен и свеж, что сразу придало мне сил.

Я направилась к девушкам-сокурсницам, уже занявшим места в первом ряду. Дракониц было слишком мало, так что им не приходилось довольствоваться табуретками, приставленными к стене, да и мужчины всегда охотно уступали лучшие места.

Я села между Фло и Мидарой, не забыв поприветствовать Дарину в удивительно-красивом светлом платье с изумрудными вставками, так подходящими под цвет её горящих возбуждением глаз.

— Добрый вечер! — сказала я окружающим и поймала взгляд Лефевр, она чуть заметно одобрительно кивнула, увидев мои заколки.

— Ты что так поздно? — возбуждённо спросила Мидара, ухватив меня за запястье. — Ещё чуть-чуть, и ты бы вошла посреди речи ректора.

Она была права. Несмотря на то, что Флоринда, посетив меня, была ещё не одета, последней пришла я. И неспроста: я боялась встретиться лицом к лицу с невестой куратора. Да и смотреть в глаза господина Мура страшилась не меньше, ругая себя за непонятную скованность и страхи: ну, какое им обоим дело до белой драконицы?

И почему мне есть дело до них? Кимберли — красная драконица, принадлежащая к одному из самых сильных подвидов драконов, извергающих настоящее пламя. Разве могу я соперничать с ней? Да и почему вообще должна?

Я старалась смотреть куда угодно, только не на ложу гостей, где, как понимала, и сидел Мур со своей невестой. Как и моя сестра, и глава южного надзорного отдела. Пока это ещё было возможно.

Вскоре всё пришло в движение, а потом разом смолкло. В бальный зал вошёл ректор, одетый в чёрный костюм, который смотрелся на нём несколько комично, будто великан спустился с гор и решил затеряться среди людей.

Речь его была краткой. Гранд Трентийский пробасил поздравление и объявил начало бала, напомнив, что в этом году все четыре драконицы счастливо прошли испытания, и к лету каждая из нас получит причитающийся ей статус и сможет выбрать свою судьбу.

Пока гранд Трентийский говорил, я случайно встретилась глазами с Муром и тут же отвела взгляд, будто сделал что-то неправильное. Волнение заставляло краску приливать к щекам и мешало дышать. Нужно было выпить прохладного лимонада, но я понимала, что придётся подождать.

Зато у меня было время обдумать, почему куратор вызывает во мне такие чувства. Наверное, это связано с тем, что господин Мур единственный, кому не безразлична моя судьба. И я сама. Может, и следует довериться ему и рассказать о том, что задумала моя семья? Но ведь это может иметь далеко идущие последствия.