— Ну наконец-то. А лучше направь свою энергию в другое русло. Тебе надо срочно устроиться на работу, пока пузо не вылезло, понимаешь? А там после родов хоть какие-то копейки будут капать. Ну и я все же настаиваю на том, чтобы папаша платил алименты.

— Вот когда родишь и не дай Бог разведешься, вот тогда и будешь требовать. А у меня другая ситуация. Неправильно это все, тем более что-то просить у постороннего мужчины.

— Ага, только он уже как бы и не посторонний. Все, ты меня достала, Михайлова. Собирай манатки и почесали в город. И прошу тебя не ной.

Дожидаться пока я начну собирать свои немногочисленные вещи, Ира не стала, сама запихнула в чемодан, что попалось на глаза и повела меня на выход. В голове пусто, ни одной единой мысли, за которую можно зацепиться. И только сев в машину к абсолютно незнакомому мужчине, который оказался Ириным женихом, я немного пришла в себя. У Иры есть будущий муж Саша, у меня уже никого нет, но ведь будет. Будет! Мысленно проговорила сама себе, поглаживая пока плоский живот. То, чего я испугалась еще два дня назад, наоборот может стать прекрасным смыслом жизни.

— Ну что, согласна?

— Что? — поднимаю голову на впереди сидящую Ирку.

— У нас пока поживешь, потом работу тебе найдем, а потом уже квартиру снимешь перед родами. Прости, Танюха, крикуна я в доме не потерплю. Договорились?

— Ага.

Кажется, впервые за последнее время я по-настоящему хочу улыбнуться.

Две недели спустя.

— Танюш, а ты уверена, что это хорошая идея ехать к незнакомому мужику и ухаживать за его больной женой, да еще и жить у него?

— Уверена. Мне еще тогда моя старшая медсестра предлагала там работать. Я отказалась, сама знаешь почему, а сейчас это как знак судьбы. Да и кто еще меня беременную возьмет на такую высокооплачиваемую работу, еще и с проживанием.

— Не знаю, на кой вообще сдалась кому-то беременная девка. Да и жену его на себе будешь таскать, будучи беременной. Жесть какая-то.

— Не буду я никого таскать. Мыть, кормить, одевать, и по словам самого хозяина- скрашивать досуг его жене. Она все понимает, но почти не говорит. А что мне, книгу человеку сложно прочитать? Поработаю до самых родов, а потом в город вернусь. Квартиру сниму на заработанные деньги. Там-то тратить не придется. В общем, все налаживается.

— Не знаю. Я бы не меняла кому-то памперс, будучи беременной, да и вообще. Как этого кренделя-то зовут?

— Вольский Игорь Михайлович, кстати, достаточно известная личность.

— Да плевать мне какая он личность, главное, чтобы бабки вовремя платил, да работа непыльная была. Все остальное мелочи жизни.

— Может ты и права.

— Ну давай отвезем тебя что ли?

— Я буду не против.

Могла ли я подумать, что через несколько месяцев после смерти мамы я буду думать о чем-то хорошем, более того, ощущать себя… счастливой? Однозначно, нет. Иногда мне становится стыдно от того, что мне хорошо. Но ничего не могу с собой поделать, как только мой живот стал увеличиваться в размерах, у меня началась совершенно другая жизнь. Подумать только, ребенка еще нет, а мне хорошо от самой мысли, что скоро у меня будет мое собственное щекастое чудо. Все до неприличия хорошо: живу в хорошем доме, в не менее хороших условиях, и даже то, что считается трудной работой вызывает во мне только радость. Жена Вольского, Настя, оказалась молодой и приятной особой, которая несмотря на свое трудное положение, оказалась очень доброй и понимающей женщиной. Кажется, мы обе поставили цель-восстановить ее речь, и на удивление, у нас это получалось. Так продолжалось до самого декабря. А потом вдруг все резко изменилось и началось это со странного поведения Вольского, а затем постепенным угасанием Насти. Она как будто таяла на глазах. Врачи, приведенные Вольским, только разводили руками, мол болезнь берет свое. А потом ее не стало. Вот так, в один момент, резко и неожиданно она ушла. А я в который раз, собирая вещи, возненавидела бабушку. Иногда, вспоминая Ирины слова, мне действительно кажется, что в этих дурацких снах бабушка просто кличет беду. Как и сейчас. Приснилась, накаркала и на тебе! Надоело! Вообще что ли не спать?

Не знаю зачем я пошла прощаться с Вольским, ему и раньше-то было не до меня, а тем более сейчас, когда потерял жену, но просто так уйти молча, получив расчет, тоже не могла. А зря. Встала у двери как вкопанная и только хватала губами воздух.

— А вскрытие точно ничего не покажет?

— Точно, — смеется один из помощников Вольского. — Это же не разовая доза яда, а все медленно и продуманно. Если уж менты что-то заподозрят, то всегда можно спихнуть на сиделку, мол вы, Игорь Михайлович, так и так закрутили с ней роман, а та, пытаясь завладеть вашими деньгами и прочим, решилась на убийство вашей супруги, чтобы стать вашей новой женой.

— Слушай, а хорошо звучит. Ты молодец, Боря. Мне даже нравится эта идея. Ну это если припрет. А что по поводу поставщика, этот Прохоров не проколется, что доставал это вещество?

— Не проколется. Чего ему лишаться хорошего достатка, он-то не дебил, понимает, что в больнице много не заработает. Да и если я что-то увижу подозрительное, уберем его. Только, Игорь Михайлович, вы не отпускайте пока эту Таню. Пусть побудет здесь, если придется на кого-то скидывать.

— Слушай, но она же беременная, если менты начнут рыть, чего это у меня любовница беременна от другого?

— Ну, не мне вас учить, Игорь Михайлович, вы пожалели сиротку, так влюбились, а она вам вот такую заварушку устроила. Негодяйка такая, — с усмешкой произносит Борис.

— Ну ладно, давай уже выпьем за освобождение от моей супружницы. Наконец-то!

Громкий звук от ударяющихся друг о друга бокалов, и я выхожу из ступора, в упор смотря на дверь. Несколько секунд на обдумывание услышанного и стараясь не шуметь, тихими шагами возвращаюсь в некогда свою спальню. На автомате беру свою сумку и как заведенная спускаюсь вниз.

— Танечка, а ты куда? — становится напротив меня Борис, перекрывая выход.

— Домой. Мне же уже не за кем ухаживать, да и мне позвонила подруга, ей срочно нужна помощь. А расчет я уже получила. Игорь Михайлович мне все выплатил.

— Ну хорошо. Только негоже как-то беременной женщине одной на попутках до вокзала добираться, я тебя довезу.

— Хорошо. Спасибо, буду очень благодарна, — стараясь сделать как можно более непринужденное выражение лица, произношу я.

Борис буквально выхватывает из моих рук сумку и идет к двери, попутно приглашая меня жестом. Совершенно не помню, как села на переднее сиденье, помню только, как вцепилась в сумку и поставила ее под ноги. На водительское место не смотрю, слышу лишь какие-то односложные ответы Бориса по телефону. И тут я понимаю, что он знает, что я все слышала. Если уж не знает, то догадывается точно. И его странное поведение это только подтверждает. А когда он резко притормаживает и сворачивает в глубь леса, я вдруг четко вижу бабушкино лицо. А она ведь предупреждала. Глубоко вдыхаю и закрываю глаза. Страшно.