А как статейку прочитал, сильно расстроился, хотел Танькетелеграмму отбить, но потом подумал, что торопиться не стоит. Про труп ничегоне сказано, а ну как ты жива? Танька мне за эту телеграмму голову оторвет. Вотя и решил устроиться, а потом не спеша выяснить, что тут да к чему. Ключ у меняс собой был, я и поехал, а ты жива-здорова, спишь себе спокойненько.

— Оттого ты вчера со мной весь день таскался? —догадалась я.

— Конечно. Интересно ведь, почему в газете написано,что ты вроде померла, а ты живая, но радовать этим никого не спешишь.

— Авария произошла не случайно, — решив, чтопридется Лехе что-то объяснить, начала я. — Все подстроено, понимаешь?

— А кому надо, чтоб ты в ящик сыграла?

— Одному человеку. Зовут Кирилл Сергеевич. Познакомиланас Светлана, которую я найти пытаюсь. Сначала он разыграл эту комедию состариком, ну, ты вчера все слышал, а потом попросил меня к нему поехать,сказал, старик умирает.

Я и поехала. Дальше ты в газете прочитал. Меня хотели убить,и я должна знать почему. Пока ничего не получается…

— А в милицию тебе нельзя? — невиннопоинтересовался Леха.

— Если я пойду в милицию, эти гады будут знать, гдеменя найти.

— Мне показалось, они и так знают. Хотя я сам милициюне очень жалую и тебя понять могу, ну их, в самом деле.

— Ты когда в Казань возвращаешься? — спросила я:уж больно он меня беспокоил.

— Как бабки получу, — удивился он. — Мне этаразвалюха на фиг не нужна, своя есть.

Насчет развалюхи он загнул, но спорить я не стала. Лехазавел мотор, и мы не спеша выехали все в те же ворота.

— Куда теперь? — спросил он.

— Надо найти одного парня, художника. Сегодня суббота,он должен быть возле Рождественского собора, там что-то вроде вернисажа.

— Ага. А где этот собор?

. Я объяснила, как проехать, и задумалась. По рассказамЛехи, он в этом городе впервые, однако, когда мы уходили от погони,ориентировался он чересчур хорошо. А вот где находится Рождественский собор,оказывается, не знает, хотя это главная достопримечательность города, впрочем,трудно поверить, что Леха интересуется архитектурой. Время от времени я осторожнопоглядывала на родственника, силясь решить: можно доверять ему или не стоит.Наверное, все-таки не стоит. Если он узнает, что никакая я не Полина, вполневозможно, у меня станет одним недругом больше.

— Вот он твой собор, — сказал Леха. — Дальшене проедешь. «Кирпич» висит.

«Кирпич», конечно, фигня, но там не развернешься…

— Сворачивай налево, можно подъехать с другой стороны.

Очень скоро мы оказались на площадке, где останавливаютсяавтобусы с туристами. Сейчас там стоял только один автобус, он был пуст —должно быть, экскурсия уже началась. Ближе к ограде собора, расположив картиныпрямо на асфальте, небольшой группой тосковали художники. Игоря я увиделасразу. К сожалению, он меня тоже. Я вышла из машины, в этот момент он повернулголову, его приятели приободрились, рассчитывая заполучить покупателя, а Игорьметнулся вдоль ограды, свернул к собору и исчез из поля моего зрения. Лехавыскочил из машины и рванул за ним. Я пыталась прийти в себя, и художники рядомсо мной тоже.

— Чего это он? — пробормотал один из них ипокосился на меня, точно ожидал, что я объясню, в чем тут дело.

Вернулся Леха, крайне раздосадованный, развел руками, безслов давая понять, что его пробежка положительных результатов не имела. Подошелближе и хмуро спросил, обращаясь к художникам, все еще пребывающим врастерянности:

— И куда рванул ваш дружок? Объясняю популярно: он мнеденьги должен.

Будете играть в молчанку, я для начала по вашимпроизведениям проедусь, туда и обратно.

Есть желание пообщаться?

— Он где-то возле четвертого хлебзавода живет, —подал голос бородач в грязном свитере, джинсах и стоптанных ботинках. —Точнее не скажу, в гости не заходил. Он к нам недавно прибился, дружбу с нимникто не водит…

— А где он работает? — спросила я.

Парень хмыкнул:

— Работает… вот здесь и работает. А если вы имеете ввиду где-нибудь в конторе горбиться от звонка до звонка, так это не дляхудожников. Для таланта нет ничего хуже, чем эта самая работа.

— Ясно, — глумливо усмехнулся Леха. — Помочьне хотим… Отлично. Вашему таланту не повредит, если эти картинки на помойкеокажутся.

— Он в филармонии работает, — вмешался пожилойдядька с бородкой клинышком, косясь на Леху. — Художником-оформителем наполставки. Закуток у него там, вроде мастерской. А где живет, не знаю. ВЮго-Западном районе, это точно, мы отсюда вместе на автобусе уезжали,девятнадцатый маршрут.

Леха кивнул и зашагал к машине, я торопливо последовала заним.

— Едем в филармонию, — сказал родственник. —Там его адрес должны знать.

Реакция Игоря на мое появление внушала надежду: в этойистории он играл не последнюю роль.

— Он наверняка знает, где найти Светлану и КириллаСергеевича, — сказала я вслух. — Оттого и удрал.

— Может, он просто покойников боится, — хмыкнулЛеха. — Прочитал о тебе в газетке, пригорюнился, и вдруг ты из машинывыходишь. Это впечатляет.

— Чего-то ты больно разговорился, — проворчала я.Чем-то все-таки родственник мне не понравился, хоть и спас меня сегодня…

В здание филармонии проникнуть не удалось. Все двери былизаперты, а на наши звонки никто не отозвался.

— Наверное, еще слишком рано, — чертыхнувшисьзаметила я.

— А эта лавочка по субботам работает?

— Конечно, — пожала я плечами. — Вон афиша.Концерт в 18.30.

— Тогда, может, в самом деле рано? Что делать будем?

— Давай прокатимся до кинотеатра «Факел», — решилая, — навестим еще одного художника.

В «Факеле» шли три американских фильма, о чем сообщали щиты,выставленные в огромном окне. Чтобы создать подобные шедевры вовсенеобязательно быть художником.

— Вот что, — приткнув машину в переулке, сказалЛеха. — Сиди здесь. Лучше ляг на заднем сиденье, чтоб тебя не видели, а вкинотеатр я один пойду.

— Нет, — насторожилась я.