— Эдди Холмс, — сказала Нина. — Что он собой представляет?

— Безобидный, кроткий малый. Эдди — слабоумный.

— А Джимми Рид?

Миссис Тейлор фыркнула:

— Джимми — полная противоположность Эдди. У Джимми злая душа.

— И к тому же лживая, — кивнула Нина. — Я права?

В глазах женщины появилось задумчивое выражение.

— Пожалуй, — ответила она наконец.

Нина поставила рюмку и достала кошелек.

— Это на дверь и еще немного.

Идя к выходу, Нина увидела темноволосую девочку, которая была на фотографии в гостиной; она сидела на пороге кухни с чумазой куклой на коленях. Мать пихнула ее носком туфли, и девочка угрюмо подвинулась, пропуская Нину.

Ночь за ночью сон бежал от Нины. Она металась в постели, заново переживая последний вечер с Ричардом и воображая, насколько все могло бы быть иначе. Если бы только она не сказала ему, что собирается написать Гарри! Или, раз уж сказала, то отшутилась бы, не позволив возникнуть спору. Тогда Ричард сел бы писать письма, а не пошел на Эдвард-стрит. Мэгги убеждала, что Нина не виновата в смерти Ричарда, но она была виновата — виновата отчасти, и этого было достаточно. Точно так же она была отчасти виновата в смерти молодого скрипичного мастера.

— И в маминой смерти, — прошептала она своему отражению в зеркале. — Потому что родись ты мальчиком, отцу было бы достаточно одного ребенка.

Катя писала: «Твои новости настолько ужасны, что я выбежала в сад и стала, как полоумная, горстями швырять в стену гравий и кричать: «Почему мы?» Чем провинилась наша семья, чем заслужила столько горя… А ты, Нина, и подавно невинна: ты, в отличие от меня, сделала правильный, разумный выбор. Ричард был хорошим человеком и хорошим мужем…»

Во многом так оно и было, но что бы сказала Катя, знай она всю правду?

После похорон миссис Трулав Анна сразу приехала в Брайтон. Она села на стул и заплакала.

— Из всей семьи нас осталось только двое, ты да я. Но я выйду замуж за Джереми, а ты родишь ребенка от Ричарда. Тогда мы снова станем настоящей семьей.

На следующий день Нина с Анной отправились на кладбище к Ричарду, и тогда Анна предложила поездку в Южный Даунс, на известковые холмы.

— Когда Ричард впервые приехал в Брайтон, в своих письмах он только и делал, что описывал свои прогулки и восхищался красотой холмов. Так что давай и мы погуляем там, в память о Ричарде.

На следующий день они вдвоем стояли на склоне холма и, прикрыв от солнца глаза, наблюдали за мальчиком, запускающим воздушного змея. Мальчик с трудом удерживал нитку — змей так и рвался из рук.

Нина всегда думала, что нет ничего крепче, чем нити, связывающие семью, — невидимые, но нерушимые узы. Но с маминой смертью эти нити — нет, не порвались — просто выскользнули у Нины из рук, словно воздушный змей, вырвавшийся из детских пальчиков.

Анна взяла ее под руку:

— Ты устала, Нина. Пойдем в двуколку.

Лошадь двинулась рысью, и холмы поплыли перед глазами — древние, безмятежные.

— Что это? — спросила Анна извозчика, показывая на приземистое сооружение из кирпича.

— Это называется гат, — откликнулся извозчик. — Построили индийские солдаты. Так они делают у себя в Индии — сжигают тела умерших. Наверно, чтобы их души могли взлететь прямиком на небо. И, по-моему, нет ничего дурного в этом обычае. Не подумайте, будто я имею что-то против погребения, но мне не по душе мысль, что я буду кормить червей в земле.

В голубом небе над гатом вился слабый дымок, и по щекам у Нины невольно покатились слезы. Почему она не догадалась привезти Ричарда сюда? Он бы не хотел, чтобы его закрыли в тесном ящике и зарыли в землю. Но теперь уже слишком поздно.

Утром в день отъезда Анны они вдвоем стояли в холле перед зеркалом, надевая шляпки. Обе в черном, они были похожи на двух старух. Мысли Нины вернулись в то время, когда Анна в первый раз приехала погостить к ним и они пошли на автогонки в ярких шелковых платьях, с огромными зонтиками от солнца. С тех пор прошло всего три года, а казалось, будто это было в другой жизни. Да это и в самом деле была другая жизнь — жизнь до войны.

Анна поправила выбившуюся рыжую прядь и печально улыбнулась в зеркало.

— Я так рада, что ваши с Ричардом жизни пересеклись. Ты дала ему столько счастья. — Она помолчала. — Нина, я не хотела спрашивать тебя об этом, но не успела ли ты рассказать Ричарду о ребенке?

У Нины сдавило горло.

— Успела.

Глаза золовки под полями шляпы затуманились.

— Спасибо! Перед смертью Ричард узнал, что станет отцом. Эта мысль всегда будет для меня утешением.

Через день после отъезда Анны пришло письмо от Гарри. Нина поднялась к себе в спальню, взяла нож для бумаги и медленно разрезала конверт.

«Твое письмо разорвало меня надвое. Любимая моя, ненаглядная, ты потеряла человека, которого любила всем сердцем — это чувствуется в каждом написанном тобой слове — и который любил тебя. Будь это в моей власти, такого бы не случилось — я бы никогда не позволил боли и несчастью коснуться тебя. Я оплакиваю смерть Ричарда, который любил и лелеял тебя, и убиваюсь, думая о твоем горе. Но в то же время есть повод и для радости — у нас будет ребенок. Как могут уживаться вместе горе и радость? Как странно устроен этот мир, если, сидя здесь, где бушует война, я могу плакать и смеяться одновременно. Вокруг гибнут люди, а я вдруг узнаю, что буду отцом. Отцом нашего ребенка — о таком я не смел и подумать. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю…»

— Господи… — громко прошептала Нина, отложив письмо. — Нет!

Ведь она не имеет права быть счастливой.

_____

Мэгги пора было возвращаться в Лондон.

— Мне не хочется оставлять тебя.

Нина знала, что будет скучать по ней, но Мэгги была нужна в другом месте. Она покачала головой и расправила подруге воротничок.

— А кто тебя заменит на заводах? Днем со мной будет Фэй, а одна из ее племянниц, скорее всего Виолетта, будет здесь ночевать. Ну и конечно миссис Лэнг меня не забудет.

— Не сомневаюсь. Я буду приезжать при любой возможности и, само собой, буду с тобой во время родов. Когда планирует вернуться Анна?

— Ей надо разобраться с имуществом матери, и ее жениха Джереми теперь перевели в Челтнем…

— Ты не хочешь, чтобы она приезжала?

— Я боюсь, как бы при ней не зашел капитан Стюарт. И вообще, мало ли она услышит что-нибудь.

Мэгги взглянула на нее:

— Нина, прошла уже не одна неделя. Как говорит Фрэнк, если полиция никого не задержит в течение нескольких дней после преступления, то маловероятно, что они вообще кого-нибудь поймают.