На изготовление плота, а все работы Олаф проводил в сарае, от него ближе всего до воды, не придется далеко тащить тяжелую конструкцию, – ушла всего неделя. Для сидений приспособили диванные подушки. Не пришлось и долго дожидаться «у моря погоды» – через пару дней океанская поверхность застыла, словно скованная невидимой пленкой. Чтобы пленники не смогли обратиться к кому-либо за поддержкой, охрана «скрыла» коттедж от внешнего мира. Никаких средств связи, телевизор демонстрировал исключительно кино и музыкальные шоу, которые хранились в безграничной памяти Ранди. Чем и воспользовался профессор, накануне отплытия перепрограммировав цифрового помощника, оставив в его «голове» ограниченное число определенных команд: Ранди включил свет в двух помещениях и ночь напролет нон-стопом транслировал фильмы, чтобы наблюдателям, что вблизи, что вдали казалось, что в доме кто-то есть. Ранди заблокировал все двери изнутри после ухода подопечных и двигал шторы, создавая движение теней. Плюс никакого поиска контактов с живыми объектами внутри помещения, чтобы Ранди, насторожившись, не сообщил охране об отсутствии пленников.

– Когда именно вы покинули коттедж? – перебил профессора Агафонов.

Они сверились с планом Маркуса-Никиты: получается, что земляне расставались у пограничной полосы с Винни как раз в тот момент, когда пленники генерала, воспользовавшись быстро наступающей темнотой, протащили самодельный плот по песку и отчалили от берега. Спасатели и беглецы разошлись на каких-то нелепых полчаса!

Вёсел Олаф сделал только два, намереваясь грести в одиночку. Тая сидела впереди, прижимая к груди рюкзак: девушка положила в него бутылку воды (вдруг плавание по непредвиденным причинам затянется?), и побросала те вещи, которые понадобятся в ближайшее время (знаменитое коктейльное платье без сожалений осталось висеть в шкафу). Олаф не знал, как чувствует себя землянка, не видел её лица и не мог спросить или подбодрить (они заранее обговорили режим полного молчания на плоту, звук по спокойной воде распространяется далеко), но по напряженной спине девушки понимал, что она, так же как и он, сильно нервничает.

Чтобы не отвлекаться на страшные мысли, теснившиеся в голове (что делать, если плот все же перевернется, профессор даже не поинтересовался, хорошо ли землянка плавает, и вообще, трудно предугадать, как поведет себя беременная женщина в критической ситуации), Олаф сосредоточился на гребле: весла равномерно взлетали в воздух и с тихим всплеском погружались в воду. Для побега специально дождались безлунной ночи, темнота плотным одеялом надежно спрятала смельчаков от любопытных глаз. Но она же и мешала ориентироваться. Звезды, блестевшие сверху и снизу, стоячая, бесшумная вода создавали впечатление полной обездвиженности, словно плот и два пассажира на нем безвольно висели в пространстве, созданном чьим-то безумным воображением, и только мерцающие, словно маячки, огоньки на далеком мысу, подтверждали реальность окружающего мира.

На горизонте родилась тонкая светлая полоска, когда беглецы, наконец, добрались до суши. Олаф соскользнул в прохладную воду, подтянул плот к берегу и помог выбраться Тае. Выглядели они оба не лучшим образом: у Таи от долгого, неудобного сидения дрожали ноги, Олаф дул на ладони, хоть догадался обмотать руки тряпками, натертые мозоли кровоточили и саднили. Однако, понимая, что побег из коттеджа еще не означает полную свободу, не обращая внимания на боль, они торопливо стали подниматься по каменистому склону наверх. Городок, обвиваемый потоками предрассветного ветерка, еще спал. Узкий проулок вывел на главную, похоже единственную здесь улицу – она определялась по блеклым фонарям, укрепленным прямо на фасадах невысоких домов. Витрины магазинчиков и кафе тонули в темноте, даже вывески не горели. Беглецы прошли улицу из конца в конец, и только за углом обнаружили первое освещенное окно – «Булочная». За стеклом расплылась фигура мужчины в длинном фартуке – кондитер готовился печь хлеб к завтраку. Видимо, даже в мире, где любой техпроцесс автоматизирован, а замес и готовность теста контролирует цифровой помощник, всё равно попадаются любители поработать самостоятельно.

Олаф постучал в дверь. Улыбчивый булочник, слишком занятый выпечкой: мука по локти украшала не только руки, но и посеребрила мелкой пылью ресницы и брови – не стал задавать много вопросов и удивляться по поводу появления незнакомцев в столь раннее время, предложил гостям самим достать из его нагрудного кармана коммуникатор (кондитеры, как и хирурги, заботятся о чистоте рук) и вернулся к горячей духовке. Вынув первый противень с фигурными кексами, хозяин пекарни выложил несколько штук на тарелку, налил в кружку чай и вежливо поставил перед гостьей, которая уселась за стол, пока её спутник, отойдя в дальний угол, вел переговоры…

– Друг, которому ты позвонил, это..? – нетерпеливо перебил отца Маркус.

– Дрейкер, – опередила профессора Винни – Олаф согласно кивнул. Перебрав в уме неудачи сегодняшнего дня, интуитивно догадавшись об их причине, девушка грустно добавила: – Помните, мы не могли с ним связаться? Ох, отец, отец! И как же он поступил?

Через полчаса на городскую площадь, перебудив жителей городка, приземлился вертолет. Олафа и Таю, пересаживая с одного транспортного средства на другое (после беспилотного вертолета последовал поезд, затем опять вертолет), доставили на учебную базу Департамента внутренних дел, расположенную в Доминате. На посадочной площадке, в сопровождении группы медиков, их встретил сам начальник Департамента Крэйг Дрейкер.

– Теперь вы в полной безопасности, – Дрейкер повел гостей внутрь здания, – под защитой моего Департамента. Тяжелый выдался денек? Наверняка, хотите отдохнуть, прийти в себя, мои люди вас проводят, – Крэйг, приветливо улыбнувшись, перепоручил заботу о землянке своим сотрудникам.

Ничего не подозревающая Тая, на самом деле ужасно утомленная, мечтающая не только переодеться, но и выспаться, послушно последовала за медиками. Дрейкер же, по-дружески приобняв Олафа, остановился в опустевшем коридоре.

– Рад, что позвонил именно мне, – воодушевленно заявил Крэйг. – Можешь не волноваться за себя и сына – приказ о вашем аресте отныне не имеет силы.

– Ты уверен? – недоверчиво вздернул брови Олаф. – Генерал Кардиф…

– Забудь о Кардифе. Теперь, когда землянка здесь, угрозы генерала превратились в мыльный пузырь, – хвастливо приосанился Крэйг. – Начальник конкурирующего Департамента утратил свой главный козырь. Так что можешь спокойно возвращаться домой.

– Домой? – Олаф скинул с плеча руку Дрейкера. – А что будет с Таей?

– Землянка останется у меня, – хитро подмигнул Дрейкер. – На счет нее у меня большие планы.

– О нет! – воскликнул Олаф, понимая, что задумал друг. – Ты не можешь!

– Что значит не могу? – насупился Дрейкер. – Я создал и возглавил Партию молчаливого сопротивления, под моими знаменами тысячи молчунов во всех уголках Материка, и столько же сочувствующих нашим великим идеям и целям. Натам давно пора встряхнуть это затхлое болото под названием дубль-Земля. Веками мы, подобно послушным собачонкам, заглядывали в глаза «k» – доминантам, соглашаясь на роль «запасного варианта» Природы. Хватит! – всё больше распылялся Крэйг. – Пусть отныне земляне станут нашими дублерами. И теперь, когда в моих руках средство спасения цивилизации, я заставлю прислушаться к молчунам. Мы начинаем и говорить, и переделывать мир. Надеюсь, что прямо завтра нас услышат все.