их расширении, чтобы сохранить едва возникший в обществе интерес к развитию спорта. Поначалу пресловутое «расширение возможностей» спортсмены достигали тренировками, но довольно быстро возник опыт использования фармакологического допинга, а главный прорыв наступил с появлением методов генной модификации организма, ознаменовавшей собой супергуманизацию спорта, мгновенно превратившегося в пост-спорт, устремленный в «наше постчеловеческое будущее», по определению Ф. Фукуямы [Фукуяма 2008].

Генная инженерия отправила гуманизм на свалку истории. Устаревание этой первичной идеи модернизации общества одним из первых отметил французский философ Л. Альтюссер (1918–1990). В работе «За Маркса» (1965) он заявил об исторической ограниченности эпохи гуманизма, вместе с которой на наших глазах элиминирует спорт как его соматическая репрезентация. Он отмечал, что «на смену темам классового гуманизма приходят темы социалистического гуманизма», в корне меняющие парадигму этого понятия [Альтюссер 2006: 314]. Л. Альтюссер иронично констатирует утрату «теоретической ценности» этого некогда революционного понятия, «говоря о том, что понятие гуманизма является идеологическим (а не научным), мы в одно и то же время выдвигаем два утверждения: мы говорим, что оно и в самом деле обозначает некую совокупность существующих реальностей, но в отличие от научного понятия оно не дает нам средств, необходимых для их познания [Альтюссер 2006: 316].

Лишившись своей теоретической опоры — гуманизма, современный спорт оказался ввергнут в пучину трансгуманизма и открыт «бесчеловечным» экспериментам генной инженерии, порождая вариативность симбиозов человека-животного-растения-механизма. Британские исследователи М. Макнами, С. Оливер и П. Уэйнрайт в совместной работе «Этика исследований в области физической подготовки, здоровья и спорта» отмечают, что спортсмены стали той социальной группой, которая постоянно «подвергается инвазивным, навязчивым, потенциально опасным экспериментам, и в некоторых случаях это приводит к пагубным последствиям» [McNamee, Olivier, Wainwright 2006: 12]. Рефлексируя происходящее, британский философ М. Мор в статье «Технологическое самопреобразование: расширение личной экстропии» (1993) вводит понятие «морфологической свободы», которая выражается в принятии или отказе от использования технологий «улучшения» человеческого организма [More 1993].

В то же самое время, работая над технологиями взаимодействия машин и людей, британский кибернетик К. Уорвик разработал интерфейс и вживил себе и своей жене электронные чипы. Результаты эксперимента он описал в нескольких научных статьях и позже дополнил их описанием личных переживаний в автобиографии «Я киборг» (1999), где предрек неизбежность чипирования людей и животных в обозримом будущем [Warwick 2004]. Успешный эксперимент К. Уорвика привел к тому, что Евросоюз принял решение об обязательном чипировании домашних животных (Регламент ЕС № 998/2003). Имплементация чипирования стала началом широкой дискуссии о чипировании спортсменов национальных олимпийских команд, военных, полицейских и преступников, отбывающих наказание.

Всему этому предшествовала разработка идей трансгуманизма. Введение в научный оборот самого этого понятия (1927) связано с именем британского эволюционного биолога Дж. Хаксли (1887–1975) [Хаксли 1992], который также был автором таких понятий, как ритуализация (1914) [Brooke 2014] и этнические группы вместо расы (1935) [Huxley, Haddon 1935], имеющих прямое отношение к теме нашего исследования. Будучи первым генеральным директором ЮНЕСКО, он обеспечил всестороннюю поддержку ученым в рационализации начавшихся преобразований. Исходя из этого можно с уверенностью утверждать, что деятельность Дж. Хаксли предвосхитила появление целого ряда важных документов, принятых впоследствии ЮНЕСКО и использованных нами в качестве источников конъюнктурных исследований:

— подходы к сохранению традиционных игр и состязаний регулирует «Международная конвенция об охране нематериального культурного наследия» (2003) [Конвенция НКН ЮНЕСКО];

— модификацию тела человека регулирует «Всеобщая декларация о биоэтике и правах человека» (2005) [Декларация ЮНЕСКО по биоэтике];

— использование препаратов и методов улучшения спортивных достижений регулирует «Международная конвенция о борьбе с допингом в спорте» (2005) [Антидопинговая конвенция ЮНЕСКО];

— использование спорта в сохранении традиционных игр и состязаний регулирует «Международная хартия физического воспитания, физической активности и спорта» (начиная с редакции 2015) [Хартия о спорте].

В своей книге «Удивительный мир эволюции» (1969) Дж. Хаксли утверждает, что «отныне история человека стала историей его культурной эволюции: эволюции идей и машин» [Хаксли 1971: 80]. С этим трудно не согласиться, потому что индустриализация коренным образом изменила жизненный уклад человека: конвейер стал универсальным символом современного бытия. Теперь даже смена поколений воспринимается в параметрах смены промышленного дизайна и сродни обновлению модельного ряда автомобилей, бытовой техники, мебели, телефонов и другой производственной номенклатуры:

— эндемичные показатели — предпочтительный тип фигуры, выраженность мышечной массы, наличие волос на теле и голове, и другое;

— экзогенные показатели — паттерны поведения, стиль одежды, предпочтительный цвет волос, татуировки, и другое.

Дизайн поколений привел к появлению квазинаучной «теории поколений», ставшей частью глобальной поп-культуры, сродни гороскопам и «веры в великие преобразования» псевдорелигии «Нью-эйдж». На фоне массового распространения этих оккультных практик и эзотерических знаний перестали быть священными «обрядами перехода» (по определению А. ван Геннепа) рождение и смерть [Геннеп 2002], их стандартизировали, лишили этнических маркеров, и низвели до сферы ритуальных услуг по обращению с телами: в тезаурусе медицины и права появились релевантные понятия «тело новорожденного» и «тело умершего», означающие факта наличия или отсутствия живого состояния организма человека и животного. Следует сказать, что к ритуальным и социальным услугам отнесли и другие «обряды перехода», причем как симпатические, так и контагиозные в классификации А. ван Геннепа, среди которых:

— рождение и получение свидетельства о рождении;

— достижение социальной зрелости с получением паспорта;

— окончание школы и получение аттестата об образовании;

— окончание колледжа или университета и получение диплома;

— свадьба и получение свидетельства о браке;

— достижение старости с получением пенсионного удостоверения;

— похороны и получение свидетельства о смерти.

Кроме того, десакрализации подверглось и понимание телесности человека: тело перестало быть вместилищем души и превратилось в анимистический ангар, в котором содержатся его органы. Человек перестал быть неделимым целым в результате развития трансплантологии, теперь его тело может быть подвержено дроблению. Органы тела больше не воспринимаются нами как уникальное достояние человека от рождения и до самой смерти, они обрели иную ценность, потому что сейчас их можно заменять, дарить, продавать, завещать. О.В. Попова считает, что уже запущен процесс снятия ограничений, в которых «тело человека и полученные из него биоматериалы до определенного этапа развития науки и техники (в частности, до появления представлений о ликвидности знания) не рассматривались как товар и не могли использоваться с целью получения прибыли» [Попова 2018].

Возможно, в скором времени даже появятся специальные службы по контролю за содержанием телесных органов. Ненадлежащее содержание тела и его составных частей приведет к изъятию тела для последующего распределения его органов в тела по-настоящему нуждающихся, чьи органы требуют замены по уважительным причинам. Исходя из этого здоровый человек теперь должен обладать установленными параметрами жизнедеятельности, которые уже сейчас выявляются специальными тестами санитарных служб. Например, наличие вируса может привести к принудительной изоляции.

Высшая категория антропологической оценки тела — человек спортивный, обладающий изящным дизайном тела, хорошим кожным покровом,