можем позволить себе максимально жесткий и в чем-то даже обескураживающий анализ происходящего. Большинство крупных турниров традиционных игр и состязаний, превращенных в спортивные мероприятия, проводились под эгидой ЮНЕСКО, что безусловно нанесло репутационный ущерб качеству экспертной оценки этой межправительственной организации, потому что они не имели отношения к историческому образу. Впрочем, ущерб репутации ЮНЕСКО отчасти компенсирует отсутствие интереса публики к этим мероприятиям на периферии большого спорта и культуры.

На основе собранного эмпирического материала был проведен анализ тотальной спортизации, рассматриваемой нами как контркультурная практика «сохранения» традиционных игр и состязаний, которая началась в середине прошлого века, но так и не увенчалась успехом: спортизированные клоны этнической игровой культуры не смогли составить конкуренцию видам англосаксонского спорта. Исходя из этого мы сделали вывод о том, что этническая стилизация только вредит спорту, равно как и спортизация не помогает актуализации традиционных игр и состязаний. Однако понимание этого до сих пор не наступило, национальные правительства, международные сетевые структуры и различные межгосударственные программы под эгидой ЮНЕСКО продолжают этнически стилизовать спорт и спортизировать традиционные игры и состязания, отрывая их от праздничной обрядности народных сходов.

Сложившуюся ситуацию можно охарактеризовать как «патерналистский провал», если использовать определение российского экономиста В.Ю. Музычук. Она предлагает рассматривать эту ситуацию как системный кризис в управлении всеми гуманитарными отраслями экономики (культуры, науки, образования и спорта), вызванный «изъянами общественного выбора нормативных установок, не соответствующих целям деятельности». Рассуждая о сущности «патерналистского провала», В.Ю. Музычук видит главной причиной его возникновения иррациональное поведение чиновников, выраженное в дилентантизме и «захвате чужих компетенций», что ведет к «расхождению декларируемых целей развития культуры и конкретных мер по их достижению» [Музычук 2017: 8].

Наиболее отчетливо попытки «захвата чужих компетенций» проявляются в действиях спортивных чиновников, которые пытаются «развивать» традиционные игры и состязания как спорт, чтобы последовательно проводить коммодификацию этих изначально стихийных мероприятий в соответствии с ведомственными инструкциями по оказанию соответствующих «физкультурных услуг» населению, но уже без оглядки на культурные ценности и особенности производства культурных благ для удовлетворения культурных потребностей общества в сохранении игровых традиций. Давая праксиологическое определение культурным благам как товара (изделия народных промыслов, картины, книги и другое) и как услуги (выставки, массовые мероприятия, шоу и другое), В.Ю. Музычук иронично отмечает, что далеко «не все культурные блага становятся культурными ценностями» [Музычук 2017: 15].

В случае со спортизацией традиционных игр и состязаний это именно так: становясь видами спорта, они полностью утрачивают культурную ценность. Например, сколько бы долго и успешно не занимались русские спортсмены японскими боевыми искусствами, они все равно ни не станут японцами даже на малую толику, а их навыки ничего не привнесут в культуру русского этнофора. То же самое относится к английскому боксу, иранскому зурхане или китайским лодкам драконам. Но гораздо опаснее социальные угрозы, создающиеся в процессе развития этих практик, эти угрозы порождает культурный конфликт с автохтонными игровыми традициями, что было установлено в ходе наших исследований. При этом интересно, что относительно спокойно такого рода культурные конфликты разрешаются в других традиционных практиках: кулинарии, моде, музыке и танцах — там просто чередуют употребление блюд, напитков, одежды, аксессуаров, саундтреков и танцевальных движений.

На этом фоне совершенно нелепым выглядит предположение о том, что спортсмены тоже могут постоянно чередовать чужеродные и автохтонные практики, например, бейсбол и лапту, хоккей с шайбой и (русский) хоккей с мячом, бальные танцы джайв-вальс-квикстеп-пасодобль-румба-танго-самба-фокстрот и русский перепляс. Первыми возмущаются такому чередованию тренеры тех спортсменов, что решились на такое смешение, и тренеры абсолютно правы, потому что подобные эксперименты время от времени проводятся, однако ожидания экспериментаторов ни разу не увенчались успехом — такая практика ведет к утрате навыков специфической техники, наработанных в ходе регулярных тренировок. Исходя из этого можно заключить, что этнически стилизованный спорт создает культурный конфликт не только в зоне перцептуальной этники, но и в сугубо профессиональной среде спортсменов, и что хуже всего — этническая стилизация создает реальные угрозы в рамках процессов самоидентификации.

Сравнение занятий этнически стилизованными видами спорта с изучением иностранных языков, сделанное одним из моих коллег по ходу дискуссии в социальной сети Фейсбук (деятельность которой в России запрещена), тоже in radicem, non recte, потому что любые формы физической активности — это всего лишь двигательно-игровые навыки партикулярных практик, тогда как язык — это когнитивные функции человека, формирующие целостную картину мировосприятия.

Но главная угроза, которую создают этнически стилизованные виды спорта заключается в том, что они оказывают разрушительное воздействие на сохранение механизмов воспроизводства традиционной игровой культуры. Они существуют в парадигме спорта и управляются спортивными федерациями, устроенными по принципу жесткой иерархии и следовании единым для всех правилам, исключающим любые этнокультурные различия. Преодолеть эту проблему противодействия культурному разнообразию невозможно, она заложена в самой архитектуре спорта: спортивные федерации постоянно объединяются и создают множество союзов, постоянно расширяя горизонты легитимации единых правил. Матричную модель выработки и продвижения общих правил мы наблюдаем во всей сетевой структуре мирового спорта, стремящегося унифицировать любые виды соревнований. Ядром сетевой структуры стало олимпийское движение, представляющее собой сеть национальных олимпийских комитетов (НОК) и международных спортивных организаций, реализующих цели и задачи олимпизма: GAISF, ASOIF, AIWOF, ARISF, AIMS и других [Кыласов 2018].

Сетевая модель спорта оказала решающее воздействие на становление формальных институтов традиционных игр и состязаний, потому что основными организаторами были и остаются спортсмены, использующие привычную им среду взаимодействия. Драйвером креатива этнически стилизованных видов спорта стал постколониализм [Bale, Cronin 2003], как развитие политических идей левого, так и правого толка. Далее в хронологическом порядке возникновения будут представлены мультиспортивные мероприятия, программа которых включает или состоит из этнически стилизованных видов спорта на примере Ирландии (1884), Индии (1933), Индонезии (1948), Китая (1953), СССР (1956), Мексики (1997), ЮАР (2003) и Италии (2003).

В этот обзор мы не стали включать подробное описание ранее упомянутых фестивалей: Баданг в Малайзии, Швингенфест в Швейцарии и Наадам в Монголии. Кроме того, главные русские традиционные игры Атмановские кулачки будут представлены в заключительном параграфе этой главы.

Гэльская атлетическая ассоциация (GAA)83 стала пионером в сфере этнической стилизации спорта, она была основана (1884) с целью развития ирландских игр: херлинга (hurling), камоги (camogie), гэльского футбола, гэльского гандбола и раундерса (rounders) — игры, схожей с лаптой. По всем видам спорта раздельно проводятся национальные чемпионаты, а по гэльскому футболу и шинти-херлингу (shinty-hurling) проводятся международные турниры для ирландцев, проживающих за рубежом. Несмотря на то, что зарубежные команды участвуют во Всеирландских чемпионатах, GAA не проводит турниров за пределами исторической родины. GAA создана в целях самоидентификации ирландцев, поэтому ее устав содержит неприемлемые для общеспортивных организаций правила:

— запрет на участие