разработанным опорно-двигательным аппаратом и внушительной мышечной массой. Такому телу можно заявить максимальную цену, потому что спортивность создает добавочную стоимость всех его органов, а значит, мы сталкиваемся с новой телесностью в антропологическом измерении — дихотомией «спортивный» и «неспортивный». В контексте этой дихотомии происходит ресоциализация традиционной двигательности — обществом теперь оценивается не только кинестетика, но и адаптивность опорно-двигательного аппарата в механических категориях «проходимости off-road» автомобилей, а также умение плавать в открытой воде и под водой, бегать и прыгать по пересеченной местности, взбираться и спускаться по склонам гор и другое. Все эти естественные навыки должны сочетаться с уверенным пользованием гаджетами навигации и перспективной возможностью удаленного доступа для контроля за действиями со стороны родителей-жены/мужа-компании-государства.

Перерождение человека, его дискретное функциональное совершенствование по свойствам приведет к тому, что восприятие тела станет субстратным, как это предвидел испанский философ Х. Ортега-и-Гассет (1883–1955), а предтечу этих морфологических мутаций он видел в стремлении «делать игру и спорт своим главным занятием» [Ортега-и-Гассет 2002: 94]. Очевидно, такие выводы Х. Ортега-и-Гассет сделал, наблюдая тотальную спортизацию досуга в ущерб другим формам свободного времени. На его глазах зарождались привычные нам сейчас основные формы физической активности, которые тогда только разрабатывали и начинали продвигать:

— основатель олимпизма Пьер Кубертен (1875–1957) хотел сделать сильными представителей изнеженной аристократии, увлекая их античными образами эллинистических игр [Кубертен 2011];

— морской офицер и физиолог Жорж Эбер (1875–1957) хотел привить населению городов навыки силовой подготовки и двигательной активности «естественным методом» (la méthode naturelle) на разработанной им полосе препятствий, давшей миру паркур, экотропы и специальную подготовку военных и спасательных служб [Эбер 1925];

— генерал армии и основатель движения скаутов Роберт Баден-Пауэлл (1857–1941) всячески превозносил физическую активность детей и призывал поощрять их стремление путешествовать [Баден-Пауэлл 2001];

— цирковой атлет и борец Евгений Сандов (1867–1925)69 стал основателем бодибилдинга и движения стронгмен, предопределив главное притягательное средство фитнеса — силовые упражнения с тяжестями для доведения тел до антропологического идеала [Сандов 2013].

Под воздействием пропаганды физических упражнений, люди принялись избавляться от внешних признаков несовершенства, чтобы исправить их в ходе изнурительных экзерсисов. Процесс перестройки тел и доводки их до совершенства получил название «культуризм» по-французски (от фр. culturisme) и «бодибилдинг» по-английски (от англ. bodybuilding). Для облегчения изнурительных тренировок тела были разработаны специальные диеты с биодобавками, мочегонные средства для избавления от лишнего веса, энергетические напитки для повышения тонуса, стероидные гормональные препараты для интенсивного наращивания мышечной массы и многое другое. Но настоящая революция в трансфигурации тела произошла с разработкой хирургических операций по корректировке, наращиванию и замене органов, включая имплантацию механических суставов и связок неорганического происхождения.

П. Кубертен уверял, что спорт изменит весь мир, и это произошло еще при его жизни. Спортивная фигура стала эталоном красоты и оказалась востребована в современном обществе как никогда ранее в истории человечества, она вызывает симпатии окружающих и служит прологом карьерного роста. Но спорт стал не только символом красоты, но и апофеозом уродства специализации, выраженной в деформации тел профессиональных спортсменов, которых готовят для установления рекордов по принципу «человек-функция». В результате спортивной специализации формируется гипертрофия торса и рук в сочетании с худыми ногами гребцов, или гипертрофия ног с худым торсом конькобежцев, или гипертрофия всех мышц тяжелоатлетов и бодибилдеров, глядя на которых не покидает ощущение, что видишь человека без кожи. Но самое удивительное заключается в том, что многие не видят в такой профессиональной деформации ничего плохого, полагая, что нет нужды заставлять штангистов бегать, велосипедистов плавать или лучников бороться.

Однако дуализм в спорте продуцируется не только в отношении красоты и уродства, но и в отношении к допингу — с одной стороны, для спортсменов необходимо разрабатывать средства для адаптации к высоким нагрузкам, с другой стороны, эти же препараты представляют собой стимуляторы. В конце концов, спорт стал едва ли не самой яркой иллюстрацией противопоставления человека и сверхчеловека. В постановке этой проблемы немецкий философ Ф. Ницше (1844–1900) провидел будущее, задаваясь вопросом в философском трактате «Так говорил Заратустра» (1883): «Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором» [Ницше 1990: I-3].

Ф. Ницше утверждал, что сверхчеловек обладает сверхтелом, пробуждаемым новой волей к жизни. С этого началась деконструкция нового человека, которая привела к появлению постмодернистской идеи тела без органов, живущего в техносфере — искусственной среде. Сегодня созданная человеком искусственная среда обитания позволяет поддерживать высокий уровень жизни все большему количеству людей, но с одной существенной оговоркой — они вынуждены жить в неблагоприятных условиях техногенных изменений. Таков результат человеческих преобразований окружающей среды, получивший название культуры постмодерна. Но будет ли продолжение этих преобразований в виде антропологической революции с появлением сверхчеловека?

Ж. Делез в работе «Ницше и философия» (1962) заявляет о решимости развивать «ницшеанское вдохновение» и утверждает, что «проходя через стадию последнего человека, но проникая по ту сторону человеческого» возникает сверхчеловек, наделенный «избытком жизни» [Делез 2003: 344]. Однако появление сверхчеловека уничтожает человеческую цивилизацию, ее больше не существует, она превращается в пост-человеческую, утверждают Ж. Делез и Ф. Гваттари в работе «Что такое философия?» (1991) [Делез, Гваттари 2009]. Дефиниция «пост-человеческой» цивилизации делает допустимыми различные производные — постмодернизм, пост-история, постструктурализм и другое. В этом ряду возникает и наше определение — «пост-спорт», для обозначения пост-человеческого участия в спорте.

В определении пост-спорта мы апеллируем к работе «Экзистенциализм» (1946) Ж.-П. Сартра (1905–1980) с утверждением о том, что сам человек и есть будущее человека [Сартр 1989]. Следовательно, пост-спорт одновременно формируется пост-человеком и формирует его. Исходя из этого, есть все основания полагать, что в ближайшем будущем человек модернизированный отправит в прошлое человека естественного в его текущем биологическом статусе, уготовив ему судьбу неандертальца.

О.В. Попова описывает казус удвоения физического плана человеческого бытия, она отмечает, что «человек, будучи смертным существом», предоставаляя свой биоматериал, «становится потенциально бессмертным, пополняя биобанки, становясь основателем клеточных линий либо всего лишь присутствуя в теле другого человека в виде органа своего уже мертвого тела, являясь абстракцией, моделью, созданной средствами науки и ее прикладной мощью». По мнению О.В. Поповой «это бессмертие достигается путем овеществления человеческой идентичности», когда создаются из человеческого тела «объекты исследования, конструируют артефакты, вещи, которыми можно манипулировать не только (а зачастую — и не столько) в целях науки или человека, сколько в финансовых интересах» [Попова 2018]. Например, создания универсального спортсмена или универсального солдата.

Получив доступ к большим базам данных и возможность оперативного управления этими данными, человек модернизированный запустит процесс конституирования видоизмененной евгеники и поставит перед нами вопрос: будут ли традиционные игры и состязания в его исполнении