надеялись выдать замуж дочерей, так что переезд в город был во всех отношениях оправдан. Также, как и знакомство с самым богатым вдовцом в округе.

По словам тестя, они случайно столкнулись на каком-то благотворительном вечере, куда семейство было приглашено вскоре после переезда. Было заметно, что граф сразу же заинтересовался старшей из дочерей. Разумеется, мама девушки навела справки и узнала и про умершую в Африке графиню, и про других подружек, но решила, что, если у его сиятельства и были связи с женщинами, теперь он, без сомнения, оставит их ради новой женитьбы.

Граф начал наведываться в милое семейство и вскоре действительно сделал предложение, на которое девушка ответила согласием.

«У нас не оставалось никаких сомнений относительно очаровательного графа и его чувств к нашей дочери, — сообщил полиции отец семейства, — равно как и желания соседей очернить этого милого человека в наших глазах, с тем чтобы богатый вдовец достался одной из их дочерей».

— Рассказывал ли им граф о своей прошлой жизни? — не забывая конспектировать, спросила Молли.

— Да, сразу же после того, как его сиятельство сделал лестное предложение отцу семейства, тот без обиняков спросил относительно прошлых браков и возможных побочных детей жениха. И тот уверил его, что рано женился на своей соседке, девушке из уважаемой семьи, и вместе они уехали в Африку, где молодая жена вскоре каким-то непостижимым образом заразилась проказой и была погребена под слоем извести, как хоронили всех умерших от этой опасной болезни. Ни один капитан не согласился бы перевозить гроб с заразой, санитары в госпитале, где пришлось держать больную, не только отказались кремировать тело, с тем чтобы молодой вдовец забрал прах, но и подвергли самого графа трехмесячному домашнему аресту, дабы врачи были уверены, что он не заразился от покойницы.

Когда же молодой вдовец явился домой, первым визит в замок нанес его тесть, который напрямую обвинил графа в убийстве. Не помогло даже медицинское свидетельство смерти графини, убитый горем отец заявил, что человек, способный убить свою жену, может подделать и медицинское свидетельство.

Соседи начали сторониться молодого человека, так что, проведя дома не более трех месяцев, он вернулся в Африку, полагая, что лучшим для него будет посвятить свою жизнь фотографии, охоте и изготовлению чучел. В прошлый свой приезд в эту страну он познакомился с чернокожим таксидермистом, который научил его новым способам изготовления чучел, и теперь он собирался продолжить обучение.

Но человек предполагает, а бог располагает: судьбе было угодно, чтобы молодой граф влюбился во второй раз. Теперь его избранницей стала дочь местного царька, девушка, мать которой была англичанкой, а отец — черным. На счастье, девушка была очень похожа на свою мать, от которой она унаследовала европейские черты, но ее волосы — черная, блестящая на солнце грива, каких не бывает у европейских женщин, — и темперамент выдавали в ней африканку. Они не могли пожениться, так как девушка не была христианкой, местный шаман провел над молодыми какой-то обряд, они выпили из одной чаши и повязали друг другу браслеты, после чего граф забрал девушку к себе.

В это время он получил письмо из дома, в котором говорилось о смерти близкого родственника графа. По завещанию, он должен был распорядиться состоянием покойного и обеспечить дальнейшую жизнь его семьи, в которой теперь не осталось мужчины и защитника. Несмотря на то, что его сиятельство собирался более уже не покидать Африки, долг призвал его вернуться в Англию, и вместе с ним поехала его молодая жена.

Множество раз после этого он раскаивался в том, что привез ее сюда, так как очень скоро стало понятно, что молодая супруга не проводит время за вышиванием или конными прогулками, а развлекается единственным доступным и понятным ей способом, а именно — с молодым грумом, который ей очень понравился.

Не желая нового скандала, граф выдворил неверную и ее возлюбленного из замка, снабдив их весьма приличной суммой, но, после того, как африканская принцесса и ее любовник покинули замок, кто-то распустил слух, будто бы сумасшедший граф убил несчастную в своем замке и тело закопал где-то в подвале. После нее была польская циркачка, которая очень хотела замуж за графа, но, когда он отказался перейти ее веру, украла украшения, принадлежащие бабушке графа, и сбежала из замка. Молва тут же приписала ему и ее смерть. Хотя после описанных выше событий он несколько раз встречал афиши своей бывшей возлюбленной, стало быть, она была жива и здорова.

— Ну да. Нет тел — считай, нет доказательств убийства. А не пыталась ли полиция после отыскать этих женщин? — наконец подал голос Финк.

— Пыталась, но не преуспела, — виновато улыбнулся Честертон. — Полагаю, африканка не ограничилась одним только грумом, и могла за эти годы выйти несколько раз замуж, и уехала бог знает куда, а ведь когда женщина выходит замуж, она меняет фамилию. Или, что более вероятно, нашла себе приют в каком-нибудь борделе. Полагаю, что ее юный любовник попросту ограбил бедняжку, а в чужой стране без денег и помощи и без желания и возможности вернуться к мужу ей не оставалось ничего иного, как либо податься на сцену, либо… — он вздохнул. — Что же до циркачки, она прекрасно понимала, что ее будут искать в связи с кражей, так что ей не было никакого смысла объявляться пред светлые очи полиции, когда та принялась искать ее через газеты.

— Позировали ли эти женщины для фотографий? — миссис Смит что-то строчила в изящном дамском блокноте.

— Да, все три и еще другие, профессиональные натурщицы, позировали ему. В замке для этих съемок был приготовлен полный гардероб старинных платьев и бутафорских украшений, которые граф приобрел для своего хобби. Собственно, по этим фотографиям их и искали.

— Но тогда могли откликнуться эти профессиональные модели, — Линк промокнул взопревший лоб платком.

— Вот эти как раз объявились. Все они показали, что навещали графа в замке или его лаборатории в городе и позировали ему. Дамы остались довольны оплатой и обращением с ними, одна даже поведала, что видела графиню, которую она также узнала на фотографии. Это была польская циркачка, которая в то время жила в замке и которую натурщица приняла за супругу графа.

— Пыталась ли полиция искать тела пропавших женщин в замке? Быть может, с собакой или пригласив для поисков медиума? — поинтересовалась Молли.

— Полицейская собака действительно прошлась по всем комнатам, но там, где делают чучела, и люди не всегда могут справиться с сильным запахом, не то что чувствительный песий нос. Осмотр подвала также не дал никакого