— Да про Холодильщика кубатурю. Как он может быть связан с...

— Давай про работу не будем, — оборвала меня Света. — Лучше о себе расскажи.

Ну вот... Опять двадцать пять.

— Ты меня и так знаешь, Свет. Даже лучше, чем мои родители.

Психологиня аккуратно покачала головой.

— Что-то тебя тяготит, Андрей. Я это вижу.

— Ясно дело, что, — развел я руками. — Не можем серийника изловить. Еще и оружие у нас из-под носа увели бандюки какие-то.

— Ты ведь понял, про что я имею в виду, — Света говорила мягко, с улыбкой, будто просто болтала, но почему мне казалось, что я сижу под рентгеновскими лучами?

— Сегодня я убедилась, что не ошиблась тогда в твоем социальном возрасте. Расскажи, что с тобой не так.

Вот ведь упертая! Мне оставалось одно — заткнуть деликатно ей рот. Я привстал, перегнулся через столик и поцеловал ее. Света не отпрянула, а наклонилась чуть навстречу. Наши губы встретились в затяжном поцелуе. Мир снова заиграл цветными красками, а голова немного закружилась. Наверное, вино оказалось крепче обычного...

Глава 20

Сколько длился поцелуй, целую вечность или лишь миг, я так и не понял. Я даже не заметил, как что-то задел на столе. Мы очнулись лишь когда о мраморный пол хрястнула пустая бутылка из-под вина, которую я нечаянно сбил. Брызги стекла отрезвляюще ударили по ногам.

Только тогда мы отпрянули друг от друга, будто школьники, которых застукал физрук в темном углу школьной дискотеки.

К нам подоспел официант сразу в учтивой позе с полупоклоном и поспешил заверить:

— Ничего страшного, я все уберу. Желаете еще вина?

— Нам хватит, — улыбнулась Света, в этот раз она не выглядела смущенной.

Серые глаза светились бездной, в которой сейчас хотелось утонуть. Она кокетливо улыбалась, поджав ножки, чтобы по полу свободно прошелся веник.

Чертова бутылка, такой кайф обломала... Как же не вовремя она брякнулась. Разбилась, как моя прошлая жизнь. Нет... В этой жизни ничего такого я не допущу. Если что-то и разобьется, то это будет просто бутылка. Как говорится, на счастье...

Мы еще сидели и болтали ни о чем. После поцелуя Света будто бы напрочь забыла меня расспрашивать. Мысли, что я не тот, за кого себя выдаю, сами собой улетучились.

К тому же Света, как человек науки, пусть и науки о людях, она никогда не сможет поверить, что я не из этого времени. Наверняка, как и принято у женщин, уже сама придумала мне оправдание и в него поверила. Пусть лучше думает, что я уникальный. Хотя, если и придется кому-то открыться о своей сущности, то я бы хотел, чтобы это была именно она. Но пока всё равно не готов признаться. В конце концов, гадалка сказала, что мне просто больше лет, чем выгляжу. Но не уточнила, что я из другого времени. Скорее всего, это тоже было за гранью ее понимания. Да и про вторую жизнь... Несложно поверить, что я как-то чуть не умер, вот вам и второе рождение.

Мы потанцевали под парочку медяков. Днем, кроме нас, этого никто не делал, но нам было все равно. Покачиваясь под неспешную музыку, Света уткнулась мне в плечо, я слышал, как она вздыхала о чем-то своем, но не спрашивал. Догадывался, что ее гложет. Слишком уж она правильная. Но это хорошо, хотя я не всегда так считал...

Разошлись лишь под вечер. Я проводил Свету до номера, хотел напроситься на чай, но сдержался. Знал, что в этот раз она может не отказать, а на утро будет сожалеть и корить себя — так только хуже. Все-таки замужем. Сапожник без сапог. Крутой психолог, а в себе разобраться не может. Впрочем, это дано далеко не каждому. В прошлой моей жизни, в двадцать первом веке, многие знакомые стали психологами лишь для того, чтобы разобраться в себе. Но у них так ничего и не вышло. Будучи даже успешными практикующими специалистами, они продолжали загоняться от личных проблем. Вот и Света. Пока не стоит на нее давить. Сама расставит ценности. Благо, лед уже тронулся, и в ее взгляде читалась некоторая растерянность, радость и еле уловимые огоньки подавляемой страсти одновременно.

Я шел по почти бесконечной ковровой дорожке и вспоминал то, что было лишь час назад. Что там она про свой брак говорила? Не клеится у них что-то? Кто бы сомневался? Со мной (хоть и по работе, конечно) она проводит времени больше, чем с законным супругом. Если трещина пошла, дальше будет больше. Что ж, подождем. А ждать я умею...

От таких мыслей захотелось затянуть душевную песню. Но горланить в коридоре гостиницы — это уже слишком. Если только, так и быть, намычать себе под нос мелодию про сердце, которому никак не хочется покоя.

* * *

— Никита Егорович! — я почти залетел в кабинет, где наша команда вот уже в сотый раз ковыряла версии про Холодильщика, разложив фотографии с места происшествия на огромном, заваленном бумагами, столе Горохова. — Есть зацепка!

— Говори, — шеф с надеждой на меня уставился и замер, будто боялся спугнуть удачу.

— Я собрал информацию о погибших родителях Димы Кочкина. Так вот, его отец закончил Цыпинскую среднюю школу № 12 в 1965 году.

— И что нам это дает? — следователь немного сник, ожидая, наверное, услышать от меня как минимум анкетные данные маньяка, ну или на худой конец, адрес его проживания.

— А то, что отец Ложкина и отец Тетеркина тоже закончили эту же самую школу в шестьдесят пятом.

— Опа! — Горохов аж привстал, чтобы лучше меня слышать.

— То-то и оно, — торжествующе кивнул я. — Они все с одного выпуска. Вы же сказали, искать общее между жертвами. Вот оно — общее. Все их родители учились в одно время в одном месте.

— Молодец, но почему ты раньше этого не нарыл? — хвалебно, но с некоторой долей укоризны спросил шеф.

— Потому что счёл это совпадением. Подумаешь, отцы Ложкина и Тетеркина вместе учились. Город не такой большой, могло так совпасть. Но когда видишь третий случай — это уже система. Не верю я в такие совпадения.

— Получается, что кто-то убивает подростков, которые являются детьми одноклассников? — Никита Егорович задумчиво озвучил вслух общие мысли.

Или, вернее, общее недоумение на эту тему.

—