– Просто мы не прислушивались к тебе, – закончил Доминик с кривой усмешкой. – Хуже того: мы командовали тобой.

– Только не я, – вмешался Левертон. – Я никогда не указываю никому, что делать.

– Ты шутишь, – задиристо сказала Джиллиан. – Ты настоящий диктатор.

Лия невольно улыбнулась при этой пикировке влюбленных, хотя сердце ее вновь болезненно сжалось, усиливая боль, которая, похоже, навсегда поселилась у нее в груди. Она совсем недавно нашла своих новых родственников, и все они оказались такими чудесными, но скоро ей придется с ними распрощаться. Вряд ли они смогут последовать за ней туда, куда она собиралась отправиться.

– Ну хорошо, кузина, – с улыбкой обратился Левертон к Лии. – Как, по-вашему, нам выйти из этой достойной сожаления ситуации?

– Выход только один, – произнесла она, собравшись с духом. – Я должна уехать.

– Из Лондона? – Хлоя нахмурилась. – Наверняка ты не захочешь вернуться в Стоунфелл, особенно теперь.

– Конечно, нет, это невозможно, – ответила Лия.

После того как осуществит то, что задумала, она уже никогда не сможет вернуться домой.

«Это не твой дом, помнишь?»

– Хочешь вернуться к матери? – спросил Доминик.

– Возможно, но ненадолго, – ответила она уклончиво.

Все, явно озадаченные, уставились на нее. Минутой позже Доминик все понял и рявкнул:

– Нет, ни в коем случае!

– Разве у меня есть выбор? – спросила Лия. – Вы должны понять, что я не смогу оправиться от оскорблений леди Джон. И без того было мало шансов, что высший свет меня примет, а после сегодняшнего эти шансы свелись к нулю.

– Может, вы все-таки соизволите объяснить, о чем речь, или мы должны догадываться? – возмутился Левертон.

Прежде чем Лия успела ответить, раздался стук в дверь и мимо дворецкого протиснулся Джек. На миг он остановился, оглядывая присутствующих. Выглядел он страшно уставшим, в углах губ залегли глубокие тревожные складки. Джек всегда был веселым и беззаботным, находчивым и остроумным, добрым и великодушным, но сейчас выглядел так, будто состарился на десять лет.

Лия собралась с силами, понимая, что не может допустить, чтобы он и дальше продолжал так изводить себя, постоянно разрываясь между конфликтующими сторонами. Кинкейды были частью его прошлого, там им и следовало оставаться. Пришло время остаткам ее семьи раз и навсегда исчезнуть из его жизни.

Джек направился к кушетке, но Левертон преградил ему путь. Они довольно долго напряженно смотрели друг на друга с каменными лицами. Затем Джек поморщился и со вздохом покачал головой. Очевидно, герцог был удовлетворен этим кратким сообщением, поскольку кивнул и отступил в сторону. Все присутствующие с облегчением вздохнули, и напряжение Лии немного ослабло. Левертон был лучшим другом Джека, и она боялась, что сегодняшние события могут разрушить их давнюю дружбу.

Джек остановился перед Джиллиан и церемонно поклонился.

– Ваша светлость, я прошу прощения за возмутительное поведение моей матери. Ради моей семьи примите, пожалуйста, мои глубочайшие извинения и поверьте, что я очень сожалею о случившемся и сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить пагубные последствия поступка моей матери.

Джиллиан с забавным коротким ворчанием вскочила на ноги. Ткнув Джека кулаком в плечо, она обвила его руками и крепко обняла. После минутного замешательства он тоже чуть приобнял ее.

– Не будь дураком, Джек, – сказала она, уткнувшись ему в сюртук, отчего ее голос прозвучал приглушенно. – Никто в здравом уме не смог бы предвидеть столь скандальную сцену. – Джиллиан отступила назад и усмехнулась. – До сих пор я считала себя единственной, кто позволяет себе избивать аристократов в бальных залах, но теперь мне, наверное, придется уступить пальму первенства твоей матери.

Он ответил ей неуверенной улыбкой.

– Очень любезно с твоей стороны не принимать происшедшее всерьез, но я понимаю, какие неприятности это причинило вам всем. И особенно Лии.

Когда взгляды их встретились, Джек поспешно отвел глаза, и сердце Лии заныло еще сильнее. Не то чтобы это имело значение, поскольку она собиралась избавить его от груза, висевшего у него на шее.

– И это целиком моя вина, – добавил он. – Я знал, как настроена моя мать, и не должен был вообще приходить на этот бал.

Все разом протестующе заговорили в ответ на его заявление, но когда встала Лия, тут же умолкли.

– Нет, Джек, ты вовсе не виноват. Честно говоря, ты единственный выступал против этой глупой затеи. Нам следовало прислушаться к тебе.

Он наконец поднял на нее взгляд, и Лия увидела, какой стыд его терзает. Она не могла этого вынести. Джек был лучшим мужчиной из всех, кого она знала, и не заслуживал таких мук.

– Лия, прости меня за то, что тебе пришлось подвергнуться ее… ее безумным нападкам. – Губы его скривились, словно от боли. – Моя мать не в себе. Она не в состоянии мыслить здраво.

– Леди Джон пришлось вынести слишком много унижений и пренебрежения в своей жизни, – возразила Лия. – Я не сомневаюсь, что твой дядя не желал ее унизить, но делал это, как и твой отец. Сегодняшний бал, как видно, послужил последней каплей.

Джек горько рассмеялся.

– В сущности, она именно так и говорит: хочешь верь, хочешь нет.

– Верю, потому что это правда.

– Но во всем этом нет твоей вины: ты ни в чем не виновата, Лия.

– Но не в глазах твоей матери, – возразила она.

Как странно было защищать женщину, которая всегда относилась к ней с презрением и считала шлюхой. К несчастью, мнение леди Джон теперь разделяла, похоже, большая часть высшего общества.

– Моя мать ошибается, – заявил он твердо.

Теперь Джек выглядел раздраженным, что было, по крайней мере, лучше, чем прежняя мрачная опустошенность. Так ей было легче сказать ему то, что было необходимо.

– Джек, слишком долгое время тебе приходилось разрываться между мной с бабушкой и твоей настоящей семьей. До того как унаследовал титул, ты мало что мог с этим поделать, но теперь можешь и должен поступать так, как лучше для тебя и твоего доброго имени.

– Я отвергаю это твое заявление как ошибочное, – упрямо заявил Джек. – Я могу сохранять преданность всем вам.

Лия на мгновение сжала пальцами переносицу.

– Нет, не можешь: тебе не позволят ни твоя семья, ни общество. Такое положение дел разрывает сердце и тебе, и мне. Поэтому все следует прекратить.

Он вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

– Дорогая, тебе не кажется, что ты слегка драматизируешь?

Терпение ее в конце концов лопнуло.

– Отлично, еще одно оскорбление. Может, я и излишне драматична, Джек Истон, но ты точно тупоголовый упрямец. Все было бы прекрасно, если бы ты не кинулся в Лондон вслед за мной, вместо того чтобы заниматься своими делами в Стоунфелле. Наверняка ты бросил там дела в полнейшем беспорядке, между прочим.