Милена босиком кинулась по коридору, держа в руках туфли на высоченных каблуках. Из женского туалета слышались тонкие крики на французском и глухой стук, но по причине всеобщего галдежа никто не обращал на это внимания.

Около выхода на сцену металась заместительница Регины, ломая рука и закатывая глаза. Показ экарестской моды ужа начался, а манекенщицы еще были не все.

— Где они? — в ужасе произнесла заместительница, а Милена, напяливая на ноги туфли и не имея времени их застегнуть, ответила:

— Кажется, их пробил понос или что-то в этом духе. Так что вместо них на подиум выйду я!

Времени на препирательства все равно не было, так как первая группка девиц, уже показавших наряды, вернулась обратно за кулисы.

Милена ступила в свет софитов и, вспомнив то, чему учили на курсах, просто зашагала вперед. Будь что будет…

* * *

Перед ней раскинулся огромный зал. Вынырнув из снопа света, Милена увидела сотни, нет, вероятно, даже тысячи людей, уставившихся на нее. Все было, как во сне. Автоматически Милена отметила изумленное лицо Регины, а также мягкую улыбку на физиономии супруги Генерального секретаря, сидевшей между Региной и расфуфыренным иностранным дизайнером.

Милена ощутила необычайный прилив энергии, элегантно развернулась — и вдруг почувствовала, что летит вниз. Ну, конечно же, незастегнутые туфли на высоченном каблуке…

Она попыталась удержать равновесие, но не смогла. И со всего размаху приземлилась на подиум. Лежа на пыльной черной поверхности, спиной чувствуя яркий свет софитов, Милена поняла: это конец.

Она попыталась встать, балансируя руками, сделала еще несколько шагов — и снова полетела вниз. Послышались отдельные смешки и свист.

Милена снова поднялась — и снова упала. Она даже не помнила, как сумела-таки проковылять за сцену, где ее встретила заместительница Регины с побелевшим лицом.

— Что ты творишь, идиотка! Это ведь такой позор! Там супруга Генерального секретаря и все иностранцы. И пресса!

Меньше всего Милена хотела вступать с ней в ненужную дискуссию. Она отошла в сторону, уступая место другим девушкам.

Это, конец, это конец, это конец… Мысль билась в голове Милены, нарастая с каждым ударом сердца.

— Кто пойдет в подвенечном платье? — раздался крик, и Милена, словно очнувшись, отшвырнула туфли, которые все еще держала в руках, в сторону и заявила:

— Я!

К ней тотчас устремилась помощница дизайнера, но заместительница Регины истошно завопила:

— Только не она! Она не умеет ходить на каблуках.

— Умею! — холодно заявила Милена. — Просто так вышло. Ну, вы будете терять время или готовить меня к выходу?

Полминуты — и ее тело облегло феерическое подвенечное платье из серии венцов каждой модной коллекции, которыми завершались демонстрации на подиуме. Кто-то нагнулся, чтобы помочь ей встать в невероятной формы туфли на высоченной платформе, но Милена заявила:

— Я пойду босиком!

Дизайнер заголосил, заместительница Регины начала грубо ругаться, а Милена снова шагнула в свет софитов.

Летчики, которые потерпели крушение самолета и выжили, должны немедленно снова сесть за штурвал. Иначе они никогда больше не смогут это сделать.

Милена грациозно скользнула по подиуму, чувствуя, что ее сердце переполняет радость. Да, это именно то, чего она хотела, к чему она так стремилась.

Она остановилась перед вскинувшей тонкие выщипанные брови супругой Генерального секретаря, начавшей вдруг аплодировать, и остолбеневшей Региной, явно не ожидавшей снова увидеть ее на подиуме.

Милена сделала реверанс, потом покачнулась, и при этом по залу прошел ропот, а затем снова сделала реверанс, и раздались громовые аплодисменты — все поняли, что это всего лишь намек на ее падение в прошлый раз.

Оглушенная хлопками, Милена скользнула за кулисы и позволила помощницам сорвать с ее тела подвенечное платье. На своей свадьбе она ни за что не наденет эту кошмарную тяжеленную робу!

К ней подскочил бледный как смерть дизайнер, и Милене было все равно — пусть он хоть четвертует ее сейчас. Она сделала то, о чем так давно мечтала. И что принесло ей колоссальное удовольствие.

— Милая моя, вы чудо! Они все в диком восторге и снова требуют вас! Жена Генерального в восторге, иностранцы в восторге…

Милену опять облачили в платье, и дизайнер, ведя ее под руку, ступил с ней на сцену. Их приветствовали несмолкающими овациями. Милену ослепили залпы вспышек фотоаппаратов. Однако она увидела стоявшую и мягко аплодировавшую супругу самого могущественного человека в стране.

А вот место рядом с ней было пусто — Регина куда-то исчезла.

Когда Милена снова оказалась за кулисами, то поняла, куда удалилась Регина. Та стояла прямо перед ней. Регина отвесила ей знатную оплеуху.

— Довожу до всеобщего сведения, — заявила она громко, — эта девица работает на КГБ!

Однако ее слова потонули в бравурной музыке, которая разнеслась по залу. Милена же, ничуть не смущаясь, ответила:

— Довожу до всеобщего сведения: Регина покровительствовала сексуальным истязаниям несовершеннолетних со стороны своего заместителя, который, кстати, сейчас под следствием!

Регина побледнела, желая что-то сказать, возможно, снова ее ударить, но в этот момент за кулисами появилась супруга Генерального секретаря со свитой.

Милена, которую не занимал вопрос, услышала ли первая леди Герцословакии то, что она сказала, кинулась в угол, где освободилась от ненавистного платья. А затем направилась обратно в гримерную, чтобы облачиться в свою нормальную одежду.

Через несколько минут туда вошла Регина, все еще бледная, но с дьявольским огнем в глазах.

— Мы получили похвалу из высочайших уст. Точнее, ты получила похвалу! Тобой очень довольны, более того, от тебя в восхищении. Хотят, чтобы ты и впредь выступала на показах мод. Однако я клянусь, что этого не будет! Экарест, по сути, деревня, ты здесь карьеры не сделаешь, даже если у тебя теперь в поклонницах наша мать Отечества!

— Это мы еще посмотрим, — дерзко глядя Регине в глаза, заявила Милена.

— Я тебя опорочу, — прошипела Регина, подойдя к ней. — Я сотру тебя в порошок. Я…

— А я скажу своему куратору, что вы поливали грязью супругу Генерального секретаря и назвали ее «жирной коровой», «напыщенной деревенщиной», «драконом в старомодной юбке» и «обожравшейся свиньей в ермолке». Что, как думаете, тогда будет? И, главное, как долго вы продержитесь еще в главных редакторах?

Регина тяжело задышала, в ее глазах вдруг промелькнул страх.

— То-то же, — заявила Милена. — Тогда предлагаю перемирие. Я по-прежнему работаю в редакции и кормлю своего куратора невинными сплетнями. Согласны?