А ее предки вкалывали на консервном заводе и со шваброй и метлой. Милена чувствовала пренебрежительное к себе отношение, тем более что языками она толком не владела, а преподаваемые предметы были для нее книгой за семью печатями.

— Ты или кому-то дала, или тебя сюда внедрили, чтобы та на нас «стучала»! — заявила ей без обиняков одна из сокурсниц. — Так что колись — какое из этих предположений верно?

Холодея, Милена заявила:

— Ну, пришлось переспать с проректором по учебной части.

Сокурсница, прищурившись, взглянула на нее и заявила:

— Он хоть женат и имеет четырех отпрысков, но на стороне спит только со смазливыми студентиками. Это всем известно. Так что, милочка, ты не шлюха, что было бы приемлемо, а стукачка!

Сердце Милены оборвалось, а сокурсница вдруг тихо добавила:

— Впрочем, как и я сама! Рыбак рыбака видит издалека. У тебя ведь Гордион куратор?

Милена ничего не ответила, а сокурсница хмыкнула:

— Ну да, он намекал что-то о еще одном ценном кадре на курсе. Я все гадала, кто же это. Но учти — это моя «поляна». И «окучивать» курс буду исключительно я. Нам двум тут не развернуться. Так что уходи подобру-поздорову. Иначе придется уйти по-плохому!

Милена переговорила на этот счет с Гордионом. Тот, вытирая слезы смеха с уголков глаз, заявил:

— Ну дает! В два счета тебя раскусила. Впрочем, рыбак рыбака видит издалека, девочка. Ладно, понимаю, что ничего хорошего из вашего тандема не выйдет. Поэтому переведешься в другой институт, попроще. Тот, где будешь единственной моей подопечной.

Спрашивать Гордиона, сколько у него подопечных вообще, Милена не стала. Он сдержал слово — и после мучительного семестра в Институте международных отношений, еще до экзаменов, Милена оказалась студенткой только что открывшегося Института дизайна и моды.

Однокурсники были там совершенно иными, имелись тоже блатные, однако большей частью это были выходцы из простых семей, как и она сама. Милена тотчас почувствовала облегчение — никто ее на задирал, никто не указывал ей на место. Да и учеба была ей по плечу и доставляла удовольствие.

И все было бы отлично, если бы не обязанность собирать информацию и поставлять ее Гордиону, с чем она, однако, справлялась вполне успешно.

Наконец, он сдержал свое слово — и она попала в святая святых, редакцию «Стильного Экареста», располагавшуюся в одной из столичных высоток. Сразу сделать ее моделью не мог даже Гордион, однако Милена получила полставки ассистентки в редакции.

Больше всего она боялась встречи с Лариосиком. Еще бы, ведь все началось тогда с этого ужасного инцидента в сквере около гостиницы «Москва» — места, которого Милена теперь всячески избегала.

Однако ее страхи оказались напрасны: Лариосик, как всегда, в желтом плаще и красных штиблетах, громогласный и безапелляционный, просто-напросто не узнал ее! Впрочем, Милена заметила, как он уставился на ее грудь, пожимая ей руку — и с силой выдернула ее из клешней Лариосика.

— Какая у нас будет работать красавица! — заявил он хрипло. — Прямо хоть на обложку бери!

Милена решила, что никогда и ни за что больше не решится на те безумства, на которые пошла в прошлом году, вообразив, что карьера фотомодели так легка.

Сотрудники в редакции были дружные и немного сумасшедшие, однако все как один влюбленные в свою работу. Попадались и мерзавцы вроде Лариосика, но Милена не сомневалась, что подобные личности имелись в любом коллективе.

А вот главный редактор «Стильного Экареста», надменная величественная Регина заявила без обиняков:

— Тебя нам дали в нагрузку от КГБ. А это значит, что ты, девонька, стукачка. И не пытайся оправдываться! Думаю, человек ты неплохой, однако попалась в сети наших органов. Но это не дает тебе права собирать тут информацию и сбагривать ее в Комитет. Так что учти, ты у меня будешь на особом счету!

А это значило, что Регина постоянно ее шпыняла, давала наиболее тяжелые поручения, никогда не была довольна ее работой и каждый раз, заметив слезы в глазах Милены, со сладкой улыбкой заявляла:

— Выкинуть на улицу я тебя, увы, не могу, так как тебя защищает всемогущая длань КГБ. Однако ведь ты сама можешь уйти от нас, не так ли? Учти, я организую грандиозный праздник по случаю твоего увольнения по собственному желанию!

Но Милена дала себе слово, что не уволится из редакции — и что попадет на обложку «Стильного Экареста». Раньше для этого требовалось переспать с Лариосиком, который по-прежнему отвешивал ей комплименты, а однажды прямо заявил, что если она займется с ним сексом, то карьера ей обеспечена.

Но Милена не хотела попасть на обложку таким образом, к тому же она была уже не та провинциальная дурочка, какой была год назад. И понимала, что если и станет любовницей Лариосика, то это все равно никак ей не поможет: решение о том, какая фотография попадет в журнал и тем более на обложку, в итоге единолично принимала Регина.

А та ни за что не пропустила бы изображение Милены по той простой причине, что ненавидела ее.

Милена пыталась угодить главной редакторше, выполняя все ее поручения быстро и четко. Однако та, не забывая благодарить, тотчас давала ей новое, еще хлеще. Узнав, что Регина обожает кофе с молоком, Милена как-то утром поставила ей большую чашку с оным напитком на стол в бюро. А когда Регина заявилась, она вызвала Милену к себе и, указав наманикюренным пальцем на чашку, пропела:

— Разве я просила? Забери. И делай только то, что тебе приказано делать. Неужели это так сложно понять? Я думала, что на КГБ работают более-менее вменяемые личности.

Милена узнала, что первый супруг Регины, которого она страстно любила, был известным диссидентом, выступавшим против маршала Хомучека, за что поплатился многолетним заключением в лагере, где и скончался от туберкулеза. Регина против власти не выступала, тем более что времена после кончины пожилого диктатора кардинально изменились, однако ненавидела все, что было связано с официозом и в особенности с Комитетом.

Через несколько месяцев Милена стала своей в редакции, заслужив всеобщее уважение и даже восхищение. Однако понимала, что карьера модели ей не светит и что она до конца жизни так и останется нелюбимой девочкой на посылках, в то время как иные в одно мгновение становятся известны на всю страну.

Гордиону Милена старалась поставлять как можно меньше реальной информации из редакции, а когда заметила, что он, наоборот, требует как можно больше, то стала пичкать его светскими сплетнями.

— Мне нужно иное! — заявил он как-то в раздражении. — Наверняка там окопались враги народа. Например, эта ваша главная редакторша. У нее ведь первый супруг был знатным врагом народа!

Милена быстро заявила:

— Да нет, она никогда ничего такого крамольного не говорит. И вообще, она человек неплохой…