и хуже чего случится, навроде сегодняшнего. Зараза она и есть зараза, особливо, когда поблизости ни совести, ни правды.

— Назад, что ль, повезешь? — с усталым безразличием спросила мать, отгоняя от головы убитого мух.

— А хоть бы и назад.

Иннокентий неожиданно улыбнулся, как человек наконец-то принявший очень важное для себя решение, и усталое, заросшее многодневной щетиной, диковатое лицо его высветилось добрым прищуром светло-серых глаз.

— Пущай лежит, где лежало, пока предельная в нем необходимость наступит. А это… — Он придвинул ногой к коленям женщины рукавицу с золотом. — Тебе на дальнейшее жизненное обустройство. Если пожелаешь, конечно. Не пожелаешь, пацану своему сбереги. Может, у него жизнь получшей, чем наша, сложится.

Иннокентий нагнулся, поднял убитого пса, донес до коня, прихватив поперек ремнем, пристроил кое-как на седле. Немного постоял, подумал, вернулся, забросил далеко в реку семейное шабалинское ружье с разбитым пулей ложем, забрал винтовку убитого, вскинул на плечо вместе со своим карабином, снова направился к коню, на полпути остановился, не оборачиваясь, сказал: 

— Воду не погань. Хватит сил — закопай, заступ в крайней избе за вереей имеется. Не хватит — так оставь, природа сама управится.

Конь, когда Иннокентий потянул его за повод и стал разворачивать в обратную от дома сторону, нехотя переступал ногами и усталым лиловым глазом обиженно косился на хозяина.

До излучины они уходили берегом, по самой кромке воды. Потом пологим, заросшим высыхающей полынью откосом поднялись на взгорье и навсегда скрылись из глаз.

Позднее погожее утро уже во всю заявило свои права на все видимое глазом пространство. Освободившаяся от тени прибрежных сопок река слепила солнечной рябью. Радуясь наступающему по-летнему жаркому дню, гомонила и пересвистывалась в кустах птичья мелочь. Гудела мошкара над подсыхающей от росы густой, уже слегка пожухлой травой. Потянувший вдоль реки несильный прохладный ветерок качнул в одной из недалеких изб покосившуюся створку ворот. Печальный протяжный скрип вспугнул сидевшую на верее ворону. Тяжело взмахивая крыльями, она с надрывным криком подалась было за реку, но, разглядев внизу, у самого устья ручья неподвижные людские фигуры, полукругом облетела место недавно разыгравшейся трагедии и уселась на ближайшую засохшую лиственницу. Оттуда было хорошо видно, как рыжеголовый мальчишка кубарем скатился с крутого глинистого обрыва и подбежал к сидевшей на земле женщине. Женщина испуганно подняла голову, долго непонимающе смотрела на стоявшего рядом сына, потом обхватила его руками, с силой прижала к себе и впервые на его памяти громко взахлеб зарыдала.

* * *

Старик Шабалин прервал рассказ и низко опустил голову. Не ожидал, что старые полустершиеся воспоминания так подействуют на него. Сглотнув застрявший в горле комок, он слепо зашарил рукой по столу, стараясь дотянуться до большой кружки с недопитым остывшим чаем. Домнич придвинул к нему кружку и спросил: — Не понял. Ушел тогда этот Исусик — и с концами?

— Как сквозь землю провалился, — не поднимая головы, пробормотал старик. — Искали подробнейшим образом. Исключительно искали. И свои, и чужие. Растворился бесследно.

— А золото, считаешь, на старое место положил? Туда, где оно и раньше находилось?

— Обязательно.

— С каких соображений такие маловероятные выводы?

— Мать сказала.

— Сказать, батец, что угодно можно. Насколько это соответствует действительности, вот в чем вопрос! От этого зависит — быть или не быть. Что, если старикашка, как правильно было сказано, растворился на бескрайних просторах Родины? Или за ее пределами, что тоже не исключается. Мы тут пупы надрываем, жизнью, можно сказать, рискуем. И что имеем в результате? Старая рукавица с тремя кэгэ, которую он вам подбросил, чтобы не трепались, что и как. Неплохой ходильник, между прочим.

— Какой он тебе старикашка? Сорока еще не было. Ну да. С девятьсот второго, я интересовался впоследствии. Мать золото не взяла. И правильно сделала. Такие волкодавы нагрянули… По запаху бы отыскали. Этому бедолаге мы с ней тогда с грехом пополам могилку сгоношили, а рукавичку она ему под голову приспособила. Я уж когда его забрал… Еле сыскал. Требовалось вам с Чикиным окончательный стимул обозначить, поскольку колебания начинались. Вот и навел тебя на след. Да только не совсем тот. Поостерегся. И правильно сделал. Надежа на тебя, как на сучонку во время течки, которая все в кусты норовит.

— Ладно, признаю ошибки. Даю торжественное обещание вперед не забегать, принимать к немедленному исполнению каждое ваше указание. Один только категорический вопрос, который так и не могу уяснить. На кой хрен тебе такое количество драгметалла? Накопления имеются, пенсия по высшему разряду, до смертинки три пердинки. По килограмму в день тратить, все равно в конечном итоге остаток зафиксируем. Гроб из золота заказывать собираешься?

— Можно и гроб. Только не мне и не из золота. Осина сгодится. Для тех, кто наше всеобщее состояние до нынешнего бардака довел. Как тогда Иннокентий сказал: «предельная необходимость когда наступит». Наступает, если не наступила уже.

— Не понял. Война, что ль, начинается?

— Начинается?! Она сколь уж лет идет. Пора и нам посильное участие в ней принимать.

— Опять не понял. Что имеется в виду?

— Что виднеется, то и имеется. Отыщем, тогда по серьезу поговорим. Не отыщем — готовь домовины для себя и своих ближайших помощников. Теперь так вопрос стоит. Осознаешь, тогда у меня вот какое предложение будет…

В дверь сильно постучали. Домнич и Шабалин сначала уставились друг на друга, потом одновременно повернулись к двери. Дверь распахнулась, ввалился запыхавшийся от спешки Шевчук. Пытаясь отдышаться, он некоторое время не мог произнести ни слова и только показывал рукой куда-то себе за спину.

— Неслабое, видать, сообщение, — отреагировал Домнич на состояние Шевчука. — Война, что ль, началась?

Шевчук согласно закивал головой и обессиленно опустился на стул у дверей.

— Васька, видать, в тайгу собрался. Заявился к Любаше в магазин продукты закупать. Бондарь не то за ружьем, не то за Чикиным подался. Там сейчас такое начнется…

— Беги! — приказал Шабалин Домничу. — Всё сейчас спортят паразиты. Беги, я следом.

Домнич согласно кивнул и заторопился к месту назревающего нового происшествия.

* * *

У крыльца копзверпромхозовского магазина собралась уже немалая толпа. В основном женщины. Но было и несколько мужиков. Женщины негромко переговаривались, кучкуясь