Ее щеки залились краской и дыхание стало коротким и прерывистым – явный признак того, что ее тело было несогласно с ее словами.

Джеймс не настаивал. Он не этого хотел. Он хотел, чтобы она сама пришла к нему, свободная и полная страсти.

– Почему?

– Потому что ты просто хочешь… почувствовать себя хорошо.

– Это так плохо? Чувствовать себя хорошо?

– Д-да, – запнулась она. – В каком-то смысле. Потому что я уже говорила… ты не можешь полагаться на… соитие, чтобы заставить себя чувствовать лучше.

На этот раз Джеймс сделал медленный шаг вперед.

– Кто говорит что-нибудь про соитие, Мэгги?

– Ох. – Маргарет подняла руку и убрала с щеки воображаемый локон. – Эмм…

– Я просто хочу тебя поцеловать. Почувствовать твое прикосновение. Твою невинность. Настоящую тебя.

Она нахмурилась.

– Я не такая уж невинная…

– Не оспаривай комплимент.

– Я не думала, что из твоих уст это комплимент.

– Я потерял свою невинность давным-давно, и мне ее не хватает. – Стенхоуп хотел, чтобы Мэгги чувствовала тот же голод, что и он. Такое же желание. – Мне не хватает этой неукротимой невинности больше, чем я могу выразить словами. И когда я с тобой, мне кажется, я могу видеть мир твоими глазами.

Он посмотрел вниз на нее, изучая. Мэгги колебалась, крепко за что-то держась. Контроль. Как он мечтает заставить ее потерять этот контроль.

– Тебе дозволено этого хотеть. Хотеть немного страсти, это нормально.

– Ты мой пациент, – натянуто произнесла Маргарет.

Виконт сделал еще шаг вперед.

– Ты моя жена.

– Мы не должны… – прошептала она.

– Почему? – спросил он, действительно желая понять, почему она так сопротивляется тому, чего явно хочет сама.

Маргарет подняла подбородок и посмотрела ему в глаза.

– Потому что я не хочу никакой путаницы в наших отношениях.

– А какие у нас отношения?

Мэгги издала удрученный стон.

– Я… тебе помогаю.

От этих слов Джеймс застыл. Возможно, все так односторонне, как он опасался? Мэгги правда думает, что ее единственная роль – это помогать ему? Она действительно совсем в нем не нуждается? Или она просто боится? Боится стать свободной?

– Ага. Значит, ты не желаешь опускаться до того, чтобы целовать пациента.

– Я совсем не это имела в виду.

Было бы так просто сказать что-нибудь резкое, но это не то, чего он хотел. Он хотел, чтобы она открылась ему так же, как сама явно ожидает от него.

– Тогда что ты имела в виду?

– Если я… Если ты… Если мы… – Она стала пунцовой.

Джеймс нежно улыбнулся, не в силах остановиться. Он никогда прежде не видел ее такой растерянной.

– Боже, какая высокоинтеллектуальная речь.

Маргарет бросила на мужа укоризненный взгляд.

– Прекрати.

– Что?

Она фыркнула.

– Принижать меня.

– Разве я? – Пауэрз помедлил. Да. В каком-то смысле это так. – Прости, Маргарет. Не думаю, что понимаю, как далеко заходит моя заносчивость. Я учусь.

Ее чопорные губы сложились в тонкую линию.

– Слишком медленно.

– Не сомневаюсь, что с черепашьей скоростью.

– Я… – Мэгги выдохнула. – Это ужасная идея.

В голову Джеймса пришла нелепая, но, возможно, верная мысль. Может, он ошибается. Вероятно, со стороны Маргарет это не страх. Может, она считает его недостаточно привлекательным? Но он хорошо целуется. Хоть это у него есть. Возможно, этого будет достаточно.

Виконт поднял руку к щеке жены и осторожно провел по ней.

– Мне все равно, хорошая ли это идея. Я этого хочу. И, думаю, ты тоже.

Он ждал. Ждал, что Маргарет отдернется или ее взгляд предостерегающе потемнеет.

Вместо этого она потянулась к нему.

– Господи, помоги мне… да, я хочу.

– Тогда поддайся новым ощущениям, как я. Ты так много мне показала. Теперь позволь мне показать тебе эту сторону жизни. – С этими словами Джеймс скользнул рукой к основанию шеи Мэгги и прильнул ртом к ее губам.

После стольких дней, проведенных на адской полосе отчуждения, он по-прежнему удивлялся, каким райским наслаждением было прикасаться к ее губам. Нежный и податливый, он смаковал этот мимолетный поверхностный поцелуй.

Пауэрз уже целовал Маргарет дважды. Первый раз был вызовом. Он заставил ее это сделать. Второй был кратким исследованием. Но в этот раз она дарила свой страстный поцелуй свободно, и это заставляло его хотеть ее еще больше.

Джеймс притянул Мэгги к себе, затянутая в корсет грудь прижалась к его груди. Запрокинув ее голову, он углубил поцелуй, двигаясь медленно, щедро, дразняще. Каждое мгновение имело значение. Каждое движение было самым важным.

Маргарет нужно было соблазнить. Не обычным способом, а искренне.

И виконт цеплялся за остатки своей искренности, которую, он был уверен, давным-давно утратил, чтобы целовать ее нежно, вопреки тому, что желал получить ее тело с безудержной страстью.

Маргарет застонала, негромко и мягко, и он с трудом сдержался, чтобы не засунуть язык глубоко ей в рот. Вместо этого Джеймс сосредоточился на ее нижней губе. Он осторожно ласкал ее языком.

Ее руки дотронулись до его торса и медленно сжали грудь. Это нежное прикосновение заставило его задрожать от желания. Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то вроде Маргарет так прикасался к нему? Годы?

Маленькие руки схватили его за плечи и притянули ближе. Сквозь годы одиночества… Годы отрицания любой настоящей близости.

Пауэрз не хотел останавливаться. Напротив, он всеми силами стремился продлить эти мгновения.

Губы Мэгги раздвинулись с тихим стоном.

Очень осторожно Джеймс вплел руки в ее тугую прическу, освобождая ее от шпилек. Наконец, ее мягкие волосы обвились вокруг его пальцев и коснулись запястий.

Мэгги задыхалась под его ртом. И Джеймс вспомнил тот момент несколько дней назад, когда он попросил ее распустить волосы, и она отказалась.

Он оторвался от ее губ и зарылся лицом в основание ее шеи, вдыхая аромат лаванды, исходивший от ее распущенных локонов.

Виконт отодвинулся и посмотрел на яркий нимб волос, обрамлявший ее лицо.

– Ты хоть представляешь, как много для меня значит то, что ты отдаешь себя мне, что ты делаешь это по собственной воле?

Маргарет покачала головой, ее пышные кудри скользили по его рукам.