–Взрывчатку подвезут, и тогда конец вам, русские свиньи… Мы выбьем заднюю дверь, и вас уже ничто не спасет… Встречное предложение, контрразведчик. Мы убираем солдат, выпускаем вас, и вы уходите с оружием в скалы. Обещаем не стрелять. Все останутся живы. Мы же знаем, что вас мало. Сколько вас там – семь, восемь?

–Где-то так,– согласился Влад.– Пустые разговоры, профессор. Во-первых, вы врете, во-вторых, вам все равно не добраться до своего груза. Кстати, если все-таки решитесь на подрыв и безрассудный штурм, мы тоже подорвем лабораторию. Для этого все есть, ваши минеры на совесть постарались. Да, мы не выживем, но что поделать, выживут другие. Груз, разумеется, будет уничтожен, достанется и вашей команде, а также лично вам, герр Абель.

–Вы блефуете…– Профессор явственно скрипел зубами.

–Желаете проверить? Повторяю, пустые разговоры. Вы загнаны в угол. Скоро придут наши войска – полагаю, они уже в пути. Вам все равно придется спасаться бегством. Почему бы не начать сматываться прямо сейчас? Кстати, хотите поздороваться с фрау Маркс? Она с нами, передает вам привет. Фрау Маркс оказалась столь любезна, что провела нас на объект, подробно рассказала, что тут у вас происходит…

–Ты врешь, свинья…– прошипел Абель.

Фрау Маркс уже раскурочила бачок для смыва воды, вооружилась ржавым штырем. Чем еще заняться даме в долгие часы одиночества? Ее застали врасплох, женщина скривилась, в колючих глазах было бешенство.

–Живы еще?– процедила она сквозь зубы.– Ничего, скоро сдохните.

–Только вместе с вами, фрау,– учтиво отозвался Влад.– Вы неисправимы. Но я по-прежнему надеюсь, что мы придем к взаимному пониманию. Положите на пол свое смертельное оружие и выходите. Вам предоставляется возможность поговорить со своим научным руководителем. И сделайте лицо попроще, фрау Маркс, вы же не собираетесь выцарапать мне глаза?

Беседа у этой парочки не клеилась.

–Герр Абель, они забрали меня силой, я ничего им не говорила!– прокричала блондинка.

И на этом, собственно, беседа завершилась. Профессору Абелю было нечего сказать.

–Мне жаль, профессор, думаю, вы все понимаете. Фрау Маркс не станет молчать на допросе, расскажет нашим следователям много интересного. Признайтесь, она знает ровно столько же, сколько и вы?

–Вы подонок,– прошипела женщина.– Вы обещали меня отпустить…

–А кто отказывается?– удивился Дымов.– Слово офицера продолжает действовать – если вы не соберетесь причинить нам вред. Но в текущих обстоятельствах это невозможно. Наберитесь терпения, фрау.

За дверью наступило продолжительное молчание. Возможно, подействовала угроза подорвать лабораторию. Интрига сохранялась: смирится ли профессор с поражением? Потянулись часы ожидания. Фрау Маркс не стали повторно запирать в туалете. Заботу о пленнице Дымов поручил Пушкарю. Тот не стал мудрствовать, отыскал в лаборатории крепкую бечевку, один конец привязал к запястью блондинки (при этом сделал кучу узлов), другой – прикрепил к трубе. Оскалился, оценив содеянное: «Пусть ходит по цепи, как кот ученый». Никто не возражал. Фрау Маркс злобно стреляла глазами, потом уселась на пол и замкнулась.

Первое время за дверью отмечался шум, немцы ругались, потом успокоились. Установилось молчание и за задней дверью. Люди сидели в напряжении, ждали атаки, потом расслабились, заструился табачный дымок. Партизаны стали извлекать из вещмешков консервы, делиться ими с оперативниками. Сидеть с Рамоной было приятно – чувствовалось тепло ее руки. Девушка молчала, Дымов тоже молчал. Мишка Балабанов от нечего делать послонялся по лаборатории, потом сел рядом.

–Все пропало, товарищ командир? Или все будет хорошо? Мы ведь, если вдуматься, можем здесь сидеть сколько угодно. Пища есть, воду найдем. А у этих упырей каждая минута на счету, наши ведь скоро придут…

–Наши долго запрягают,– вздохнул Дымов.– Как придут, так и придут. А может, и не придут, кто их знает.

–Товарищ майор, зачем вы так? Дайте нам надежду,– рассердился Пушкарь.– Война уж кончилась, сами слышали.

Периодически кто-то отправлялся в «командировку». Он посещал черный ход, проводил там несколько минут и возвращался с хорошей вестью: противник активность не проявляет. Рамона задремала. Остальные тоже искали удобные позы, закрывали глаза. Сон накатывал волнами, Дымов отключался, потом в панике приходил в себя, хватался за оружие. Ничего нового не происходило. Люди ворочались. Кто-то лениво курил, бросал окурки на пол. Паулюс принес из лаборатории емкость с дистиллированной водой, несколько чашек. Майор отключился на продолжительное время. Очнулся, поднес руку с часами к глазам. Настал поздний вечер – начало одиннадцатого. Посапывала Рамона, что-то бормоча во сне. Остальные тоже спали. В подземелье было тихо. Пот стекал по человеческим лицам. Похоже, нацисты перекрыли вентиляцию. Дышать было трудно, но пока терпимо. Свет немцы не выключали – в противном случае и себя бы оставили без электричества. Емкость с водой давно опустела, пускаться на поиски воды совершенно не хотелось. Свернулась клубком у стены фрау Маркс, глаза ее были закрыты. Кто-то не спал. Майор скосил глаза. Поскрипывал консервный нож – Дзинтарс открывал очередную консервную банку. Физически развитый организм требовал пищи.

Сон на этот раз был долгим и крепким. Никакое чувство долга не могло на него повлиять. Затем словно что-то толкнуло Дымова в бок. Распахнулись глаза. Навалилось мерзкое ощущение, что все потеряно! Но вроде не стояли с автоматами над душой германские вояки. Рамона, привалившись к его плечу, спала. Становилось душно, но кислород еще не кончился. За стальной дверью что-то поскрипывало, кашляли люди. Повод для беспокойства? Как-то подозрительно похрапывал Леха Пушкарь. Майор всмотрелся… и похолодел. У Пушкаря было перерезано горло! Кровь сочилась из страшной раны. Он лежал на боку, глаза парня блуждали, их затягивала мертвецкая муть. Фрау Маркс пропала! С трубы свисал разлохмаченный конец веревки – зубами, тварь, перегрызла! А потом прирезала парня его же ножом, возможно, он проснулся в неудачный момент! Автомат лежал под телом Пушкаря, немка не смогла его вытащить, ушла налегке. Зачем ей оружие, если есть прекрасный способ сбежать!

Народ проснулся от призывного рыка майора: какого вы тут спите?! Дымов завертелся, выхватывая пистолет. Коридор был заблокирован – эту дверь невозможно открыть без шума. Вторая дверь – к черному ходу. Он скачками понесся по коридору. Отчаяние гнало – как же так?! Влад пролетел мимо ниши с взрывчаткой, ворвался в узкий «предбанник» перед дверью. Фрау Маркс заорала от злости. Она уже отомкнула два запора из трех, руки у нее срывались. Немка резко повернулась, взвыла от разочарования. Лицо перекосилось, в глазах теснилась ярость – в ней уже не было ничего привлекательного. Возможно, она уже жалела, что не добыла оружие.

–Тварь, ничтожество, русское дерьмо…– хрипела ведьма, прижимаясь спиной к двери.– Ну, и что ты сделаешь?

Дымов выстрелил ей в сердце. Дрогнула рука, пуля вошла левее. Женщина закричала от боли, изогнулась – как пловчиха перед яростным броском. Она не могла говорить, кровь текла из горла. Майор произвел второй выстрел, теперь точнее. Мегера рухнула замертво, разбив лицо о каменный пол. На улице заволновались солдаты, кто-то закричал. Дымов перевел дыхание, потрясенно смотрел на мертвое тело. Сон из головы еще не выветрился. Сплюнув, он побрел обратно.