Я бросилась к проходу, чтобы попытаться достать пистолет. Но профессор вырос прямо рядом со мной. Я не только не могла убежать, но не успела даже вскрикнуть. Все произошло мгновенно. Он молниеносно обхватил меня рукой за горло и сильно сдавил шею.

– Да что же вы все так за шею-то хвататься любите! – прохрипела я, с силой дернулась вперед, потом выгнулась назад и что есть сил лягнула его по колену.

Он на мгновение разжал хватку, я выскользнула и толкнула его руками в грудь. Профессор покачнулся, потерял равновесие и упал между рядами. Я собиралась было уже нырнуть под скамью, но он схватил меня за ногу и стал подтягивать к себе. Я дернулась, освобождая ногу, но он вцепился в другую. «Если он снова доберется до моей шеи, мне крышка», – подумала я, дрыгая свободной ногой, пытаясь вслепую попасть ему по лицу.

Внезапно он разжал руку. Я быстро оглянулась – на профессора набросились сразу Артур и Марк. Они навалились на него сверху, пытаясь прижать к полу.

Я юркнула под длинный ряд скамей. Кровь гулко стучала у меня в висках, заглушая все остальные звуки. Пот заливал глаза. Вытерев его, я увидела наконец пистолет, тускло поблескивающий впереди. Извиваясь, точно ящерица, я поползла вперед. Пальцы нащупали холодный металл. Позади слышались звуки отчаянной борьбы.

Не теряя времени, я вылезла наружу, сжимая пистолет, и увидела, что профессор, расшвыряв Артура и Марка, как слепых котят, широко расставив руки, приближается ко мне по проходу.

– Стойте, профессор, прошу вас! – крикнула я, дрожащими руками поднимая оружие.

Его пухлые розовые губы растянулись в ухмылке.

– Ты не сделаешь этого, девочка, – ласково сказал он. Его знакомый голос звучал как-то непривычно. Рот почти не шевелился, звук раздавался откуда-то из горла.

Я попятилась назад и снова взмолилась:

– Остановитесь, профессор! Это же я, Тоня. Ну, пожалуйста!

Вместо того чтобы выполнить мою просьбу, он стремительно бросился на меня, и я нажала на курок. Выстрел отбросил его тело далеко назад. Он упал на спину, раскинув руки, дернулся и затих.

Еле передвигая ноги, я осторожно подошла ближе. Следом за мной подошли остальные. Мы смотрели, как широко раскрытые глаза профессора приобрели нормальный голубой цвет. Он был еще жив. Его взгляд отыскал меня среди других лиц, и я услышала свистящий шепот:

– Спасибо, девочка.

Он кашлянул, в уголке рта показалась темная струйка густой крови. Его глаза остановились.

– Бедный профессор, – с жалостью пробормотала Ритка. Она наклонилась, чтобы закрыть ему глаза, и вдруг испуганно отпрянула. – Смотрите, что это?! – воскликнула она, показывая пальцем на шею профессора Тапельзона.

Кожа в этом месте бугрилась и беспорядочно двигалась, словно какое-то неведомое существо пыталось вырваться наружу. Потом в одном месте она начала стремительно раздуваться и наконец лопнула, окатив нас брызгами крови. Из тела профессора с оглушительным свистом вылетело то же самое существо, что и из гроба Сонье. Оно взметнулось к куполу часовни, разбило стекло и вылетело наружу.

– Проклятье! Это был он. Мы снова упустили эту тварь! – воскликнул Артур.

– Ничего. В следующий раз мы до него доберемся, – мрачно пообещала Ритка. – Этот вечноживущий здорово меня достал.

Покинув часовню, где остался лежать бедный профессор, мы собрались в маленьком зале.

Теперь нас осталось всего четверо.

Предстояло принять решение, как поступить дальше. После гибели профессора мы все понимали, что смерть совершенно реальна и следующим может стать любой из нас.

– Может быть, попробуем уехать отсюда? – нерешительно предложил Марк. Артур пожал плечами. Ритка, зябко кутаясь в теплый плед, отвернулась и промолчала.

– Я никуда не уеду, – неожиданно сказала я. – Не хочу всю жизнь прожить, прячась по щелям и дрожа от страха, что однажды он найдет меня и убьет. Не знаю, как вы, а я остаюсь.

– Вот уж от кого не ожидала услышать подобное, так это от тебя, – улыбаясь, сказала Ритка.

И я поняла, что она гордится мной.

– Что ты намерена предпринять? Неизвестно, когда он нападет в следующий раз, – покачал головой Артур, с тревогой глядя на меня.

– Я не собираюсь ждать его следующего нападения. Я знаю, где его искать, и сама пойду к нему. Вместе на этой земле нам не жить. Или он – или я.

– Заладила: я да я. А мы что – пустое место? – проворчала Ритка. – Ну что, мальчики, развлечемся напоследок?

Я сидела в своей комнате на широком подоконнике, положив подбородок на согнутые колени, и пыталась унять страх. Но ничего не получалось. Он застрял у меня в горле. «Ты не должна бояться, – убеждала я себя. – Он только этого и ждет, чтобы ты испугалась и отступила. Тогда это никогда не кончится. Мне всю жизнь придется делать вид, что я спокойна, но на самом деле я уже никогда, никогда не перестану дрожать от ужаса».

Я скосила глаза и посмотрела в окно. Ясный солнечный день. На небе ни облачка. Только там, далеко впереди, повисла огромная туча, черная, словно клубы дыма от пожара. Я не видела места, над которым зависла эта свинцовая туча, но точно знала, что это деревенская церковь. Он знает, что я приду, он ждет меня, чтобы… Нет! Я не буду бояться! Ни за что!

Я с силой сжала руку в кулак и почувствовала резкую боль. Я с удивлением разжала ладонь и увидела маленькое серебряное распятие. В попытке обрести хоть чуточку уверенности я отыскала его среди многочисленных безделушек в ящике секретера и совсем забыла о нем. Острые края распятия впились в кожу, но я смотрела не на крошечные капельки крови, выступившие из ранок. Лик распятого Христа излучал невероятное спокойствие, и я совершенно неожиданно почувствовала себя увереннее. Мой страх съежился и опустился на самое дно сознания, но это был уже не тот страх, парализующий волю и сводящий с ума. Теперь он стал маленьким и жалким, он не мог причинить мне вреда. Я это твердо знала.

Скрипнула дверь, и я повернула голову. В комнату вошел Артур. Он подошел ко мне и сел рядом на подоконник.

– Боишься? – спросил он грустно.

– Совсем чуть-чуть, – улыбнулась я, и это было правдой.

Он долго смотрел на меня, словно открывал что-то новое, и мне стало тепло под его взглядом. Я действительно больше не боялась, меня захлестнула волна нежности и… любви. Да, именно любви. Теперь, когда я не могла бы с уверенностью сказать, увижу ли я следующий восход солнца, я имела право признаться себе, что люблю его, такого недоступного и холодного, циничного, каким сделало его внезапное богатство.

– Ты сейчас очень красивая! – голос Артура прозвучал глуховато, выдавая волнение.

Он наклонился и поцеловал меня, и продолжал целовать снова и снова, разбудив во мне целую бурю чувств, о существовании которых я и не подозревала. Когда он наконец остановился и вопросительно посмотрел на меня, я с трудом соображала, где нахожусь.