меня вообще слушала? Я говорю, книги мне дали на три дня, они растворятся, и мне снова придётся связываться с библиотекой коллегии, а ты про свои учёты!

Тут мне стало по-настоящему интересно. Я снова отложила записи и подняла взгляд на Эдгара.

– Книги растворятся?

– Ну конечно! Библиотека даёт проекции ровно на три дня! – всплеснул руками он.

Заинтригованная, я пошла за ним в башню, чтобы убедиться, что на его столе ровной стопкой лежали древние фолианты в замысловатых обложках, словно сотканные из призрачной зеленоватой ткани, как голограммы. Их полуосязамые страницы то и дело становились прозрачными, словно проваливались в иное изменерие, прямо в руках. Я провела пальцами по книге, сталкиваясь с новым ощущением чего-то одновременно материального и иллюзорного.

– С ума сойти, – пробормотала я, не веря свои глазам.

– Не надо, ты и так невыносима, – фыркнул Эдгар. – Ну же, я уже пометил то, что может тебя заинтересовать, чтобы сэкономить время. Готова узнать чуть больше о себе подобных?

– Ты уже читал, – сказала я, пряча внезапно накатившее волнение. – Может, просто перескажешь то, что мне нужно знать?

На губах вредного мага появилась гаденькая злорадная ухмылочка. Ну как Ричард мог говорить, что в меня влюбляются все окружающие, если рядом всё время был Эдгар, полностью разрушающий этот прекрасный комплимент?

– Ты что, нервничаешь? – спросил он ядовито. И не скрывал, как он упивается этим. – Боишься узнать что-то, что пошатнёт твои надежды на счастье в новом мире?

Ты с ним просто, по-человечески, а он тебе гадости в ответ. Не то с Лиз он становился другим человеком, не то ей нравились козлы. А может, мне просто надо было перенять её методы воспитания и начать его бить.

– Да ну тебя, Эд, – проворчала я, придвигая к себе мерцающую книгу.

Это было так необычно! Особенно изящно выглядели пометки мага, которые он, похоже, тоже сделал магическим образом. Как будто нужный мне текст подсвечивался, выделенный волшебным маркером на странице волшебной книги.

– Как ты успел прочесть всё это, чтобы найти нужное?

– Библиотековедение я сдавал ещё неофитом, – фыркнул Эдгар. – Так что я знаю, где искать и как. К тому же… – он замялся на миг, а затем нехотя признал: – Я эти книги изучаю не впервые.

– Напомни, что там с вами делают за использование запретной магии…?

– Я храню твои секреты, Елена, храни и ты мои. А то я тебе напомню, что делают с вами просто по факту вашего появления в нашем мире.

Удивительно, но я поняла сразу, что Эдгар мне не угрожал, скорее наоборот, подчёркивал свою лояльность. Не знаю, двигала им клятва, данная мне, или мы всё же перешли на уровень нормальных человеческих отношений – с его характером всегда трудно было это понять.

Эдгар замолк, позволяя мне погрузиться в сложный для восприятия, витиеватый текст. И написание, и выбор слов будто специально были направлены на то, чтобы отсеять читателя без образования. Но пусть я была не доктор магических наук, разобраться в смысле с горем пополам удавалось.

«Только маг с чёрной душой может призвать в наш мир такую же чёрную душу, – воодушевляющее сообщал первый же помеченный абзац. – Это демоны из других миров, что надевают на себя образ другого человека, словно маскарадный костюм. Цель пришельца – обосноваться в нашем мире, и ради этого он пойдёт на всё: он будет лгать, убивать и подставлять. Чужие по определению, они разрушают привычный нам узор судеб, потому подлежат уничтожению немедленно.

Демон будет лгать, он будет клясться в собственной невиновности, и в его искусную ложь легко поверить. Посему, обнаружив демона, лучше предать его огню немедля, не заводя разговоров».

Я подняла ошарашенный взгляд на Эдгара. Он развёл руками.

– Не сомневаюсь в твоей чёрной душе, но в себе не замечала демонических наклонностей, – пробормотала я.

Следующая книга тоже не щадила меня.

«Проходя через завесу миров, душа чужого напитывается её силой. Это причина, почему все чужие обладают магией, и весьма могущественной. Чаще всего эта магия связана с угнетением разумов или очарованием, которому невозможно сопротивляться. С помощью своего колдовства чужие втираются в доверие сильным мира сего, ибо всё, чего жаждут они в нашем мире – это власть. Чужого легко узнать по непомерным амбициям и необъяснимой симпатии, которую они вызывают в людях».

– Чужие? – переспросила я несчастным голосом. – Размножаться я тоже буду, откладывая личинки в пузо свои жертвам? Я бы предпочла быть Сигурни Уивер!

– Чего? – переспросил Эдгар, округлив глаза. Я махнула на него рукой. Не знал человек классики кинематографа.

– В этих книгах будет хоть что-то хорошее?

– Ты просила у меня информацию, а не «что-то хорошее»!

Следующие книги не пестрили многообразием информации, скорее подтверждая то, что я уже прочла. Мнение было однозначным: пришельцы из других миров – зло, и они сами, и те, кто призывают их, подлежат смерти. Почему именно мы «зло» объяснялось более расплывчато: почему-то авторы научных трактатов по магии были уверены, что иномирцы всегда стремятся к власти, но не давали ответа, зачем им эта власть. Про хитрость и умение втираться в доверия я тоже начиталась вдоволь.

Наконец, небольшая книга с пугающим названием «Бестиариум демоника» впервые давала ответ на вопрос, как узнать иномирца, если в глаза не бросаются его жажда власти и коварство.

– Магический рубец? – переспросила я у Эдгара. – И как же его увидеть?

– Это подвластно только магам, – пояснил он. – Я научу тебя, если хочешь искать себе подобных.

– Отлично, – я отложила книги. – Мне нужно вернуться к бухгалтерии.

Эдгар задумчиво кивнул.

– Знаешь, на твоём месте я бы всё же скрывал, что ты иномирка, – сказал он с сомнением. – Как правило, люди слышали о вас лишь сказки. А если твой муж знает, что вы существуете, то он подчерпнул это из подобных источников. Быть может, он только и ждёт, пока ты выдашь себя?

– Ричард не такой, – покачала я головой.

Но пока я шла по пустынным коридорам поместья, меня одолевали не самые радостные мысли. Я хотела быть честной с Ричем, но написанное в книгах и правда заставляло сомневаться в том, что стоит сообщать правду о себе. Меня смущало лишь то, что утаивание могло по итогу сделать ещё хуже.

Мне надо было отвлечься, и сведение