…словно бы этот мир целиком был уже проглочен ядовитым туманом, который не давал Яну больше нормально дышать…

Только бы не разжать сейчас кулак…

Мужчина остановился на краю усыпанного камнями обрыва и наконец увидел перед собой блестящее зеркало озера, в котором отражались склоны величественных гор и светлеющее небо нового дня. Скалистые откосы на том берегу сплошь заросли густым ельником, который с этого расстояния напоминал тёмно-зелёный дырчатый мох.

Яна покачивало; внезапный порыв ветра до мурашек продрал кожу на мокрой от пота спине, и мужчина увидел, как по воде на поверхности озера пошла мелкая тёмная рябь.

«А вот если бы я сейчас просто шагнул, – мутно подумал он. – Шагнул с этого высокого берега прямо туда, в зеленовато-серебряную, светящуюся аквамариновую глубь…»

…если это случится, то покровитель, может быть, уже больше не сумеет его…

Воздуха не хватало, каждый вздох давался уже с чудовищным трудом; ноги Яна подогнулись, не выдерживая слабости. Он упал на четвереньки, словно его ударили чем-то тяжёлым под колени, но всё же пересилил себя и с размаху забросил раскалившуюся как уголь пульку в далёкую спокойную воду.

Глава 4

Вода в горном озере была зеленоватой и кристально-прозрачной – такой, что вблизи берега, казалось, можно было даже в утренних сумерках без труда различить лежащие внизу крупные камни. Ближе ко дну она делалась тёмно-синей, словно толстое цветное стекло. Первые робкие лучики солнца, проникающие с поверхности, играли в бегущих вверх воздушных пузырьках.

Верена нырнула ещё глубже и скрестила руки на груди, чувствуя, как сразу же отступает сковавший было тело жгучий осенний холод. Просто позволить себе упасть в бездну и почувствовать, насколько же она бесконечна – невозможно коснуться дна в этом падении, можно лишь вечно ждать этого мига, но он никогда не наступит, потому что твои силы оберегают и охраняют тебя, и это совсем не страшно, не страшно, не страшно… ведь разве можно бояться самоё себя?

Ну давай же, глупая девчонка, тебя ведь сейчас страхуют.

И вообще, как любит говорить её учительница танцев: посметь – это значит уже наполовину победить…

Девушка перевернулась в воде и вновь свела запястья, выпуская из груди остатки воздуха.

Ледяная вода тут же смертельными тисками сдавила ей виски, сердце заколотилось оглушительно громко, волной нахлынула паника. Безотчётный ужас пронзил лёгкие тонкой раскалённой рапирой, тело зашлось от беззвучного крика, и в этот момент кто-то внутри неё будто тихонько шепнул: «Это всё не по-настоящему».

Темнота и невесомость, секундное ощущение падения – неуправляемого, подчинённого каким-то древним, исконным, космическим законам…

…где-то внутри уже почти лишённого чувствительности тела словно начал разгораться жаркий огонь. Оглушительная тишина разорвалась вздохом и прокатилась по телу сладкой пульсирующей дрожью, которая как будто обрела свой собственный голос: лети, лети, лети…

Верена распахнула ярко светящиеся руки-крылья и метнулась вверх, стрелой выныривая из воды. На миг она замерла в воздухе над гладкой, как стекло, поверхностью озера, в которой отражались серые громадины гор, – и плавно спланировала на заросший пожухлой травой берег.

– А ты прав, в первый раз это было гораздо сложнее. Спасибо, что показал мне этот трюк, Алекс. И вообще, что нашёл время…

Утренний лес вокруг был почти что беззвучен, но дыхание его слышалось в шелесте ещё не опавшей кленовой листвы, во вздохах ветра, в щебете невидимых птиц. Ещё недавно шёл дождь, а теперь под куполом бездонных сумеречных небес лишь плыли лёгкие, похожие на гребни призрачных волн, золотисто-розовые перистые облака да виднелся в быстро мутнеющей синеве крошечный силуэт далёкого самолётика, одиноко ползущего к одному ему ведомой цели.

Верена с наслаждением вдохнула пахнущий увядающими листьями воздух.

Как же здесь всё-таки обалденно красиво, в предгорьях. Так и просится на холст…

Рыжий лис опустился на корточки на нагромождение плоских серых валунов, похожих на огромные чешуйки со шкуры какого-нибудь исполинского каменного змея, и начал разминать почти что человеческие пальцы на чёрных полузвериных ладонях.

– Почему ты просто не попросила об этом Пулю, Верена? – Алекс оперся о землю передними лапами. – Откуда вообще вся эта секретность?

Верена на миг замялась.

– Ну ты же знаешь, какая Пуля упрямая. Она вечно говорит, что мне ещё рано тренироваться вне морфопространства… а там у меня уже вообще ничего не выходит.

На самом деле Верена просто никак не могла избавиться от ощущения, что Пуля вот-вот её раскусит, и ей придётся выложить женщине всю эту несчастную историю полугодовалой давности, о которой девушка до сих пор предпочитала помалкивать. Верена сама уже не знала толком, почему ей не хотелось ничего рассказывать о той своей неудачной схватке с волчеголовым тули-па. Может быть, она опасалась неизбежных нотаций. А может, просто не хотела лишнего сочувствия. В конце концов, как довольно точно заметил однажды её мистер умник из Нью-Йорка, жить надо так, чтобы тебя уважали, а не жалели…

А с Алексом ей отчего-то всегда было легче, чем с Пулей. Может быть, оттого, что у мужчины как-то получалось не задавать лишних вопросов, когда тот видел, что Верена не готова на них отвечать. «Хауку ты всегда можешь доверять, он ведь знает тебя с детства. Считай, что ты ему как дочь, – сказала ей Диана две недели назад, когда они стояли перед сценой концертного клуба, ожидая начала выступления „Псов полуночи“. – Даже, наверное, дороже, чем дочь…»

«Ну, это уж как-то слишком», – невольно отмахнулась тогда ещё, кажется, Верена. И услышала в ответ: «Не стоит задумываться об этом раньше времени, хорошая моя. Ты поймёшь, что это значит, когда вечность подберётся к тебе поближе…»

Верена скрестила перед собой ладони, отпуская зверя, и тут же почувствовала, как жёсткие шершавые травинки защекотали и закололи ей голые ступни – про обувь девушка во время обратного перехода, конечно же, опять не удосужилась вспомнить.

Ладно, всё равно ей сейчас не холодно…

– А между прочим, если я всё это запущу, то у меня разовьётся… как его, эта… атихифобия, – наставительно заметила Верена, усаживаясь на камень рядом с Алексом и скрещивая ноги. – Патологический страх перед неудачами. А я этого не хочу. Значит, я должна уметь самостоятельно работать над собственными реакциями в критических для меня ситуациях.

– А-ти-хи… что? – рыжий лис покачал головой и смешно наморщил нос. – Ах да, вам ведь в следующий понедельник надо будет презентацию по психологии защищать, я угадал?

– Во вторник, – Верена улыбнулась. – И вообще, ты знаешь, Алекс, наверное, проблема в том, что Пуля меня вечно слишком уж