Золотистые кроны лип и раскидистых клёнов купались в солнечных лучах, и лишь несколько тёмно-зелёных ёлочек потусторонними стражами молча и понуро стояли вдалеке, опустив к земле потяжелевшие от влаги ветви. На жёлтых пластмассовых мусорных баках, расставленных вдоль центральной дорожки, курлыкали голуби. Осенний воздух был горек и сладок одновременно; вокруг царили безветрие и покой.

Только вот на душе у Яна не было покоя.

Неужели они и вправду приходили к нему только вчера? Неужели он лишь одну-единственную ночь провёл после этого без сна в своей пропахшей потом и ночными кошмарами постели? Кажется, что прошла уже целая вечность…

«Тебе нужно всего лишь быть там в нужное время и впустить его внутрь…»

Кого он должен был впустить? Такого же раба, как и сам Ян?

Зачем это могло быть нужно покровителю? Что они задумали?

Ян не знал ответа ни на один из этих вопросов, но всем своим существом он чувствовал приближающуюся беду. Надеяться на что-то иное было… просто глупо, очень глупо.

«Помнишь, как люди говорят, Янек: надежда – мать дураков».

На прошлой неделе он уже проходил виртуальный инструктаж, где их предупредили, что территория, на которой организуется Конгресс, будет охраняться серьёзнее, чем любая правительственная резиденция. Обслуживающий персонал – весь за третьим охранным периметром, а уж Дом конгрессов, где будут проходить выступления и в котором предстоит жить Яну и остальным иностранным гостям, – и вовсе под замком.

Электронный ключ, действительный эти две недели, будут вживлять инжектором под кожу. Въезд на закрытую территорию – строго после двойного сканирования. Не столько из-за именитых медиков, которые соберутся там со всего света, сколько, конечно, из-за присутствующих там власть имущих.

Что бы не собирались сделать ОНИ, за ними шло несчастье. Смерть. Или нечто, что бывает хуже смерти…

Но что Ян может сделать? Пойти в полицию? Попытаться кого-нибудь предупредить?

Но о чём предупредить?

Что он сможет ответить хотя бы на один конкретный вопрос там, в полиции? И о чём рассказать? О визите покровителя?

Смешно…

«Мы позаботимся о том, чтобы тебе никто не помешал оказаться там, где необходимо, – говорил тот, беловолосый, и Ян понимал, что тот не врёт. – Надеюсь, ты понимаешь, что тебе не стоит пробовать помешать себе самому…»

А если в полиции вовсе решат его арестовать? Что могут сделать с ним тогда, если начнут подозревать в чём-то, а ему нечего будет им говорить?

«Ты хорошо знаешь, что бывает за неповиновение, раб…»

О да, он слишком, слишком хорошо это знал…

Мужчина зажёг стеклянную узорчатую лампадку, поставил её на плиту рядом с цветами, поднялся на ноги и некоторое время стоял, опустив голову и глядя на поникший папоротник, растущий у самой могилы. Когда стемнеет, всё кладбище будет освещено этими крошечными тёплыми огоньками – от каждого, кто захотел в этот день обогреть души тех, кого любил сам, или тех, кого любили другие и о ком уже больше некому вспоминать…

Ян запрокинул лицо, подставляя изжаленные бессонницей веки под свет холодного равнодушного солнца. Побелевшие пальцы сжались в кулаки.

«Как же мне быть, Агнешка? Подскажи, как мне быть…»

* * *

– Ты знаешь, что ты должен делать, – сказал Вильф.

Они стояли на краю залитого мертвенным зеленоватым светом гигантского болота, на поверхности которого то и дело лопались фиолетово-чёрные пузыри. От болота поднимался удушливый горький запах, напоминающий запах молотого перца, и Аспид старался дышать медленно и неглубоко, чтобы не закашляться, но всё равно ощущал мучительную тошноту при каждом вдохе.

Широкая тёмная впадина между двумя похожими на застывшие чёрные волны скалами, которые были усыпаны полупрозрачными и пульсирующими, будто живыми камнями, открывала вход в неглубокую сводчатую пещеру. Внутри пещеры мелькали какие-то размытые тёмные тени и время от времени раздавался странный приглушённый звук, напоминающий чьё-то хриплое дыхание. А под самым её потолком с шорохом и шипением двигались, наползая друг на друга, сине-зелёные, четырёхпалые, с ладонь величиной, паукообразные твари с чешуйчатыми, оканчивающимися острыми жалами лапами.

Они были похожи на рогатых крабов – со слюдянисто поблёскивающими клешнями, с фасеточными глазами, прикрытыми красными мигательными перепонками. Тёмные капли дрожали на кончиках блестящих чёрных жвал.

Аспид стиснул зубы, отчаянным усилием воли заставляя себя не дрожать, и медленно кивнул, глядя в пылающие алые глаза с вертикальными зрачками. Потом стащил рубашку и бросил её себе под ноги. Босые ступни тонули в ледяной каменной крошке, усыпающей пол, и он ощутил, как кожа на руках тут же покрылась мелкими зябкими пупырышками.

Он шагнул внутрь пещеры, подошёл к стене, затянутой толстыми переплетениями скользкой серой паутины, прижался к ним спиной и вжал в липкие сети кисти опущенных разведённых рук.

Жуткие твари встрепенулись, завидев жертву.

– Не закрывай глаза, – напомнил ему Вильф.

Потом улыбнулся и пустил тонкую медную стрелку в недра отвратительно шевелящегося гнезда.

Глава 3

Сперва Яну показалось, что у этого человека… что у этого тощего, словно оживший скелет, существа с длинными сальными волосами, которые спадали на плечи неряшливыми жирными сосульками, вовсе не было глаз.

Потом он понял, что глаза всё-таки были – но какие-то жуткие, белесые, неживые, как бы закаченные, в которых никак не удавалось разглядеть радужек.

Тем не менее, тот, что стоял сейчас по другую сторону перечёркнутой тонкими нитями красных лазерных лучей каменной арки, ведущей во внутренний двор Дома конгрессов, явно его видел. Видел – и мог, по каким-то одному ему известным признакам, Яна узнать.

– Мы с тобой под одним покровительством, – чёрные, словно покрытые запёкшейся кровью губы слегка приоткрылись.

Тощий говорил по-польски с очень сильным, но абсолютно неопределимым акцентом, всё время путая ударения и сглатывая шипящие. Голос у него был хриплым и как будто придушенным.

Ян молчал, сжимая в карманах пальто вспотевшие ладони и не отрывая напряжённого взгляда от скуластого, всего в каких-то едва подживших шрамах лица напротив себя.

За прошедшие десять дней он успел хорошо изучить территорию Альпийской Резиденции и понимал, что без помощи человека с вживлённым ключом проникнуть в Дом конгрессов было действительно невозможно. Как минимум – тому, кто обладает физическим телом.

Вот только для покровителя перенести куда угодно любого, кто обладает физическим телом, вряд ли стало бы большой проблемой. Как и было сказано Яну, тот, кого покровитель называл странным словом «илот», проник внутрь, без шума обойдя все охранные посты. Выходит, цель приказа, данного Яну, была на самом деле совершенно иная…

Может быть, им нужно было, чтобы Ян открыл вход как раз для кого-то,