отлучился на минуту и принес мне этот маленький цветок. Это был единственный раз, когда Макс подарил мне что-то. Позже мужчины дарили мне дорогие подарки: телефон, кольцо, сто одну розу. Но ничто не могло сравниться с этим подарком. Взяв из рук Макса эту розу, я испытала настоящий детский восторг. Я чувствовала, что меня любят, впервые в жизни. Приняв подарок, я вдруг стала настоящей женщиной, взрослой и желанной. Помню, как спрятала ее во внутренний карман пальто, а потом поставила в стакан с водой в шкаф. Мне не хотелось, чтобы родители знали о том, что происходит. Все было слишком серьезно с моей стороны, но я была не готова поделиться этим. Когда роза завяла, я положила ее между страницами книги и хранила на полке в своей комнате. По щекам скатились две горькие слезы. Я бросила тоскливый взгляд на Энди, который теперь занимал почетное место на моем подоконнике.

Я отложила книгу и взяла ручку. Обычная, самая дешевая шариковая ручка. Однажды в школе я забыла свою, и Макс на перемене дал мне эту. Тогда все только начиналось, и я не знала, куда нас заведут эти отношения. Поэтому сохранила ручку как первый и, возможно, единственный знак его внимания.

Мои дрожащие пальцы потянулись к записке. Я невольно улыбнулась сквозь слезы. Эту бумажку Макс передал мне на уроке, через одноклассника, который выходил в туалет. Он поймал его в коридоре и попросил вручить мне сообщение. Я развернула клетчатый тетрадный лист. Немного корявым и детским почерком на нем было написано:

Жду тебя в коридоре, выйди на минутку. Хочу тебя поцеловать.

Боль обожгла меня изнутри. Что-то наивное, детское было в этом маленьком письме. Нетерпение. Ожидание встречи. Неспособность подождать десять минут до конца урока. Прочитав записку впервые, я была так счастлива! Я рванула с места, даже не спросив разрешения, и вылетела в коридор. Мне казалось, что я парю над землей. Как только за мной закрылась дверь, Макс подхватил меня за талию и прижал к себе. До конца урока мы целовались в туалете. Это было за пару недель до его смерти.

Я любовно провела кончиками пальцев по крупным буквам. Это его рука написала эти слова. Его давно уже нет, но эта записка создавала ощущение присутствия. Как будто он только что ее написал и вышел из комнаты.

Последним предметом в коробке была фотография. Она лежала белой стороной вниз – я специально положила ее так, чтобы ненароком не увидеть его лицо. Чтобы избежать острой боли. Сейчас я была готова. Я перевернула фото и поднесла его ближе к глазам.

На фото Макс стоял в школьном коридоре в обнимку с двумя лучшими друзьями, Сашами. Они смеялись. На нем были серые школьные брюки и белая рубашка, лицо озаряла счастливая улыбка, вокруг глаз собрались веселые морщинки, волосы небрежно спадали на лицо. Я всхлипнула, прижимая руку к груди. Фото было сделано первого сентября в одиннадцатом классе, прямо перед тем, как мы начали встречаться. На нем он выглядел таким живым и счастливым! Ребенок, которого впереди ждет столько нового и захватывающего. Выпускной, учеба в институте, тусовки с друзьями, влюбленности и расставания, первая машина, первая работа, свадьба, дети… Слезы застилали мне глаза. Мой маленький красивый мальчик. Зачем же ты это сделал?

* * *

Остаток субботы я провела дома с выключенным телефоном. Я пыталась сделать что-то полезное: например, пропылесосить полы и разобраться в шкафу, но сил не было. Несмотря на то что я выспалась, как никогда, было ощущение абсолютной пустоты внутри, как будто кто-то выкачал все мои жизненные силы. Бо́льшую часть времени я провалялась в кровати, смотрела романтические комедии, плакала над трогательными эпизодами и смеялась сквозь слезы над забавными.

Об Андрее думать не хотелось. Что бы там ни было, сейчас я была не готова разбираться с ним. Я знала и чувствовала всем сердцем, что сначала мне необходимо пройти курс вместе с Диминой группой. Только пережив все это, я смогу двигаться дальше. А пока… Пока пусть все будет как будет.

В воскресенье утром я поехала на кладбище. Осень неумолимо опустилась на город, на улице было ветрено, пронизывающий холод забирался под куртку. Все кладбище было усыпано разноцветными опавшими листьями. Народу было мало.

Я с трудом отыскала могилу – неудивительно, ведь я была здесь всего один раз, через месяц после смерти Макса. Могила выглядела чистой и ухоженной, около надгробия лежали свежие цветы. Наверняка это его мама. Не представляю, что пережила эта женщина! Потерять единственного ребенка… Я слышала, что довольно скоро после смерти сына они с мужем развелись. Дальнейшая ее судьба была мне неизвестна.

По пути на кладбище я придумала целую речь, которую хочу произнести, но, оказавшись лицом к лицу с каменной плитой, я поняла, что ничего не хочу говорить. Мне просто нужно было здесь побывать, почувствовать реальность произошедшего, увидеть своими глазами дату смерти, высеченную на камне. Я бережно опустила букет тюльпанов на землю, села на миниатюрную скамеечку и просидела в слезах под резкими порывами ветра больше часа.

Домой я возвращалась насквозь продрогшая и опустошенная. За последние дни я проделала все, чего тщательно избегала много лет. Рассказала о своей беде, перебрала старые вещи и навестила Макса. Раны в сердце кровоточили с новой силой, но было в этом ощущении что-то правильное и целительное. Черт возьми, Дима знает, о чем говорит!

Когда двери лифта открылись и я вышла на лестничную площадку, навстречу мне с пола поднялся Андрей.

Он выглядел все таким же привлекательным в свободных джинсах и парке, накинутой на футболку, но при этом взволнованным и несчастным, наверное, впервые с тех пор, как у нас все закрутилось. Пф-ф-ф-ф… Закрутилось! Какое дурацкое слово!

– Что ты тут делаешь? – спросила я, застыв на месте.

– Где ты была? Я звонил тебе два дня! – с ходу начал он.

Из его голоса напрочь испарились привычные нотки уверенности и спокойствия.

– Ты давно ждешь?

– Три часа!

– Я как раз ушла три часа назад. Мы, наверное, разминулись…

– Да, Алена, разминулись! – воскликнул он. – Знаешь, когда мы разминулись? Когда я проснулся вчера, а тебя рядом не оказалось, – вот когда