Джексон пересматривал фильм снова и снова, а спустя десятилетия все еще цитировал глубокие фрагменты из диалога: «Он просто паскуда. Выбросил моего Лероя в окно. Сграбастал и шваркнул, прямо в окно». Или он любил говорить помощнику продюсера, что на самом деле он – инструмент Человека, и «когда Человек говорит тебе быть там, ты сидишь там и ждешь».

Итак, в 1999 году, когда агент прислала ему сценарий к обновленной версии киноленты, Джексону был интересен этот проект, но ему было любопытно: чью роль ему хотят дать? Раундтри было всего 28 лет, когда вышел первый «Шафт», а Джексону сейчас было за 50 (всего на пять лет моложе самого Раундтри). В ответ она сказала: «Ну, наверное, Шафта».

Фактор крутизны Джексона перевесил его возраст.

А его звездная сила принесла роль ему, а не Дону Чидлу: он согласился на роль за свой самый большой гонорар (по слухам, 10 миллионов долларов). Эту роль провозглашали его первой сольной главной ролью в фильме (то есть в фильме, где он был в главной роли, а не в партнерстве с белым актером), что было правдой, если вы поморщились и забыли про «187».

Съемки проходили в напряженной обстановке. Как рассказывал Джексон, это было связано с тем, что он, режиссер Джон Синглтон, продюсер Скотт Рудин и сценарист Ричард Прайс по-разному представляли себе культового персонажа. Шафт, каким его видел Джексон: «Красавчик, очень хорошо ориентируется на улицах, очень крут, имеет нехилый успех в общении с дамами». Икона в человеческом масштабе, а не Черный Супермен, каким, по-видимому, хотел его видеть Синглтон. Джексон считает, что разные взгляды были отражением их возраста: Синглтону было три года, когда он впервые увидел этот фильм (на двойном показе с фильмом Брюса Ли «Кулак ярости») – возраст, когда казалось, что герой может все, а Джексон увидел его в 22 года – возраст, когда он чувствовал, что мог бы сам стать Шафтом, если бы ему подобрали подходящий гардероб.

Джексон хотел остаться верным самой сути своего персонажа, как резюмировал Айзек Хейз в тематической песне, самой забавной из когда-либо существовавших, в которой поется о том, что Шафт – секс-машина для всех цыпочек: «a black private dick who’s a sex machine to all the chicks». Поэтому он возражал против того, чтобы Шафт давал обет безбрачия: «Я целую девушку один раз, а все остальное время просто физически издеваюсь над людьми». Джексон проиграл битву за линию с секс-машиной, зато отказался играть Шафта в роли полицейского. Связано это было и с тем, что это противоречило сути персонажа – Шафт должен перехитрить Человека, а не стать самим Человеком, – и с тем, что Джексон не хотел выглядеть так, будто он одобряет жестокость со стороны полиции, учитывая, сколько актов насилия совершает его персонаж в фильме. Сюжет переработали: в начале фильма Шафт работает детективом полиции Нью-Йорка, но от разочарования увольняется.

В начале карьеры Джексон, вероятно, согласился бы с мнением продюсеров, отчасти из страха, что его могут уволить. Но, снявшись в более чем 60 фильмах, он не только осознал, насколько велико его влияние, но и заметил удивительную закономерность: на большинстве съемочных площадок режиссером становится человек, который занимался наименьшим количеством фильмов. «Я лучше них знаю, что подходит Сэму Джексону, – заявил он. – Для меня дело не во власти, а в здравом смысле».

По словам Джексона, его претензии были в первую очередь не к Синглтону, а к Рудину, который поручил Прайсу переписать сценарий, написанный Синглтоном вместе с Шейном Салерно, а затем постоянно налегал на режиссера, следя за тем, чтобы тот не отклонялся от написанного Прайсом. «Я делал все по-своему, и тогда Скотт Рудин торчал над ухом бедного Джона, требуя, чтобы он заставил меня произносить строки, за которые они заплатили столько денег». Наконец Джексон сказал Рудину, что он «отказывается произносить реплики этого белого мужика».

Джексон сказал, что он изменял диалоги, чтобы они были похожи на речь черного, и, когда Прайс возражал, что он написал эти реплики, Джексон отвечал: «Да, и ты получил за них деньги. Теперь дай мне сделать так, чтобы они зазвучали блестяще».

Расовые аспекты конфликта были очевидны: если Рудин и Прайс были белыми, то Джексон и Синглтон были черными, и они следили за тем, чтобы кумир черных не лишился своей индивидуальности. После стольких лет поиска сочных персонажей, изначально задуманных белыми, переосмысления их в черных и создания собственного пространства в чужих фильмах Джексону пришлось столкнуться с противоположной культурной тенденцией: белые люди с категоричным мнением о культуре черных. После того как конфликт стал достоянием общественности, Джексон сделал все возможное, чтобы отвести слухи о его расовой почве: «Ходят лживые слухи о расовой проблеме, о том, что нам не понравились Скотт Рудин и Ричард Прайс, потому что они белые, а мы снимаем фильм про черных. Раса здесь ни при чем, это связано с самим художественным процессом».

Фильм «Детектив Шафт» стал настоящим хитом, что пошло на пользу всем, кто работал над фильмом, хотя до выхода следующей части серии оставалось 19 лет (Синглтон умер от инсульта, когда ему был всего 51 год). Джексон был прав: его не уволят из фильма за то, что он демонстрирует свои звездные мускулы, хоть ему и следовало делать это незаметно. Подтвердилось и другое убеждение: несмотря на поздний старт карьеры, он знал порядки на съемочных площадках лучше, чем большинство его режиссеров.

«Если режиссер не берет меня на работу, мне его жаль», – говорил Джексон. Конечно, зачастую его все-таки нанимали: Джексон работал с десятками режиссеров, чего хватило, чтобы разработать личную таксономию людей по ту сторону камеры (а это почти всегда были мужчины – заметным исключением была Кейси Леммонс). Он разделил их на три разных категории: техников, режиссеров-сценаристов и парней, которым просто повезло оказаться на съемочной площадке. Джексон любил техников, которых он еще называл «стрелками»: выпускники киношкол были гораздо сильнее озабочены композицией кадров, чем техникой игры актеров. Они нанимали его, потому что доверяли, и обычно позволяли ему делать свою работу. Сценаристы-режиссеры были самыми разными: одни – гениальными, другие – не очень, а некоторые из них придирались к тому, чтобы актеры не меняли диалоги, даже если сценарий нуждался в доработке. (Распространенная проблема: белые сценаристы не настолько свободно владеют лексиконом черных, как им кажется. С этим связана еще одна проблема: черные персонажи, чья речь не соответствует их уровню образования.) Ребята, которым просто повезло? С ними возникали проблемы, но они вполне могли с ними