этого случая функции ИИ на флоте свели к консультативным программам и отдельным модулям по контролю над реакторами.

Разгром объединенного флота и нападение на четыре королевства стало фактически первым актом полноценной космической войны. И теперь Ивор руководил одной из её сторон. И ведет настоящие бои, где человеческий разум противостоит другому человеческому разуму, стратегия стратегии и тактика тактике. Он внезапно осознал, что эта первая война наверняка войдет в историю, попадёт во все военные монографии. Независимо от исхода, все его действия, решения, промахи будут изучать, точно под микроскопом, анализировать, искать альтернативные решения. А ведь Маскариль заявил нечто подобное ещё перед первым боем, но тогда Ивор воспринял это как попытку ободрить команду.

Они делали историю и это вдохновляло его и стимулировало мысль даже больше, чем риск погибнуть или поставить под удар родной дом.

Ивор задремал и провалился в сон где-то на полчаса. Его разбудил вызов у входной двери (который имитировал привычный стук). Он поднялся, сполоснул лицо и дал разрешение войти.

Это оказался боцман Гарднер. Выглядел он смущённым. Работая в торпедной секции шефмастер немного запустил контроль над нижними чинами и это привело к определенным последствиям.

— Вынужден доложить, сэр, что ресурсы около трети наших скафандров на исходе.

— На исходе? — удивился Ивор, еще не окончательно проснувшись. — Как так получилось, мистер Гарднер? Мы не устраивали слишком много учебных тревог.

— Как сказать, сэр, — боцман почесал голову. — Многие предпочитают в гипере обувать мокасины от скафандра, вместо того чтобы обходиться носками. Это удобно, не спорю, но повышает износ. Однако, основная проблема скорее в возрасте, чем в чрезмерной эксплуатации. Ну, скафандры-то наши изначально были не слишком новыми. И пролежали в резерве довольно долго. И хранили их на орбитальных складах, где они подвергались воздействию космического излучения. Поэтому некоторые чувствительные соединения стали отказывать просто от деградации или старости, несмотря на то, что мы обновили расходники, как положено. Полимеры, знаете ли, вообще не долговечны.

— Что вы предлагаете?

— Ну в крайнем случае, сэр, часть людей, те что не заняты, могла бы занять место в спасательных капсулах во время боя. Кроме того, мы могли бы не трогать скафандры до начала стрельбы.

— Вы сами знаете, что регламент требует надевать их, как только существует вероятность встретить противника. А у нас она существует сразу по выходе из гипера.

— Так то оно так, сэр. Но пока никто не стреляет, нам ничего не грозит, верно? А каждый поворот руки или ноги продолжает изнашивать узлы.

— Противник может начать стрелять в любой момент, мистер Гарднер и вам это известно. Хотя случаев попадания с первого выстрела не припомню даже на учениях, но я смотрел на видео игру в гольф и знаете, всякое бывает в жизни. Мы не можем так рисковать…

Ему все же пришлось появиться на мостике раньше времени.

— Мостик мой.

— Мостик ваш, сэр.

— Коллинз, запросите капитанов вспомогательных крейсеров, пусть доложат как у них дела обстоят со скафандрами. Они получили скафандры с тех же складов, мистер Гарднер?

— Да, сэр, но «Нибелунгу» пришлось летать больше.

— А что до гражданских?

— Тюремные корабли не имеют скафандров для пассажиров, насколько я знаю. Из каждой камеры есть выход прямо в спасательную капсулу.

— И что никто не пытался бежать?

— Люк открывается только с пульта шкипера или охраны блока.

— Понятно. Хотя всякую систему можно взломать.

— На капсуле далеко не убежишь.

— Капитаны рапортуют, что сбоев в скафандрах не отмечено, сэр, — доложил Коллинз.

— Ладно, постараемся протянуть до возвращения.

История со скафандрами напомнила Ивору, что он давненько не делал капитанский обход корабля. В гипере это не имело смысла — большинство узлов не работало, отсеки пустовали, а во время боя не находилось времени. Однако теперь, пока «Нибелунг» тормозил с комфортным ускорением в чистой от противника системе, он решил пройтись по отсекам.

Разумеется, застать врасплох ему не удалось никого. Матросы с мостика быстро сообщили о предстоящей проверке по цепочке, и мастера секций успели замести под ковер самые вопиющие нарушения. Но Ивор и не ставил целью поймать людей на горячем. Его волновала общая атмосфера, настроение экипажа и боеспособность корабля. Он не желал повторения массовых травм от усталости после двадцатичасового боя.

В инженерном отсеке среди блоков с накопителями энергии сидели молодые аристократки из последнего набора. На экранах их терминалов менялись симуляции различных режимов работы рейдера. Расход энергии на орудие, на удержание плазмы маршевых двигателей, на генератор гиперполя, на риформинг. Вводились повреждения линий, разрушение отсеков и прочие неприятности, которые следовало оперативно решать прокладкой новых линий, отключением второстепенных систем, подключением резервных источников.

— Как наши юнкфрау? спросил Ивор у Раджа.

— Учатся отличать ампер-часы от фарад, — усмехнулся тот.

— Надеюсь не на оголенных проводах?

— Пока в теории, сэр. Но подумываю познакомить юных леди с электричеством поближе!

Спины девушек заметно напряглись.

— Думаю перевести их на стажировку в ОКП, а тебе пришлю столько же юнкеров. Подашь мне рапорт, кто из дам наиболее преуспел.

Слух о капитанском обходе достиг уже каждого, и когда Ивор добрался до жилых палуб, их вылизали до блеска. Два десятка матросов продолжали наводить лоск на так называемой Грязной поляне недалеко от столовой.

Роботы-уборщики жилой секции были запрограммированы ещё Джереми Кречманом, погибшим в сражении у Майрхофена. А поскольку руки у него росли из задницы, то роботы по какой-то причине пропускали часть третьей палубы. Её и прозвали Грязной поляной. Боцман не позволял новичкам исправлять ошибку в алгоритме. В память о молодом Кречмане, как он утверждал. Но большинство экипажа склонялось к мнению, что боцману требовалось место, которым можно пугать нерадивых матросов. Гарднер и правда с большим удовольствием выписывал наряды провинившимся на ручную уборку. Те брали салфетки, пропитанные моющим средством и протирали каждый квадратный сантиметр поверхности, полировали любые выступающие штуки, решетки вентиляции. Для борьбы с плесенью — настоящим бичом космических кораблей, использовали обыкновенный раствор винного уксуса, который на Барти получали в больших количествах из неудачных партий и излишков вина.

Понаблюдав немного за уборкой и вспомнив молодого юнкера, Ивор отправился на мостик.

Глава восемнадцатая

Инженер

Наконец-то нашлась работа для морской пехоты. «Нибелунг» подходил к заправочной станции Ола с привычным ускорением (торможением). Но за три часа до выхода в ноль выпустил шаттлы с десантом. Сперва они летели по баллистике, понемногу уходя вперед, и только в последние полчаса, уже перед самой станцией (но так чтобы хватило топлива) начали тормозить с трехкратной перегрузкой. Хотя станция обладала навигационными радарами, эскадра создавала джетами двигателей определенную засветку, да и сама