черты. Колесницы и лошади обычно принадлежали не устроителям-магистратам, а особым беговым обществам, владевшим конюшнями и племенными заводами, которые обслуживал огромный штат различных специалистов: объездчиков лошадей, конюхов, ветеринаров, мастеров колесниц, заготовщиков кормов и проч. Первоначально существовало два беговых общества или «партии» (factio), называвшихся по цвету туник возниц «красные» и «белые». Во времена Римской империи сформировалось еще два общества: «синие» и «зеленые». Во главе беговых обществ стояли весьма богатые и влиятельные люди, опиравшиеся на тысячи своих приверженцев в самых различных слоях римского общества.

На фаворитов скачек делались ставки, и часто богатая молодежь полностью спускала на бегах свои состояния. Это вызывало справедливую критику со стороны просвещенных людей, осуждавших подобную практику. К ним принадлежал и Плиний Младший, который с иронией писал: «Были цирковые игры, а этим родом зрелищ я отнюдь не увлекаюсь: тут нет ничего нового, ничего разнообразного, ничего, что стоило бы посмотреть больше одного раза. Тем удивительнее для меня, что тысячи взрослых мужчин так по-детски жаждут опять и опять видеть бегущих лошадей и стоящих на колесницах людей. Если бы их еще привлекала быстрота коней или искусство людей, то в этом был бы некоторый смысл, но они благоволят к тряпке, тряпку любят, и если бы во время самих бегов в середине состязания этот цвет перенести туда, а тот сюда, то вместе с ней перейдет и страстное сочувствие, и люди сразу же забудут тех возниц и тех лошадей, которых они издали узнавали, чьи имена выкрикивали. Такой симпатией, таким значением пользуется какая-то ничтожнейшая туника, не говорю уже у черни, которая ничтожнее туники, но и у некоторых серьезных людей; когда я вспоминаю, сколько времени проводят они за этим пустым, пошлым делом и с какой ненасытностью, то меня охватывает удовольствие, что этим удовольствием я не захвачен. И в эти дни, которые многие теряют на самое бездельное занятие, я с таким наслаждением отдаю свой досуг литературной работе»[484].

Возницами становились люди очень низкого происхождения. Обычно это были рабы или, реже, представители свободной бедноты. За победу они получали не только венок, но и большие денежные суммы, так что со временем могли разбогатеть. Однако лошадиные бега были весьма рискованным делом, поскольку колесницы часто сталкивались друг с другом или разбивались о тумбы-меты при повороте, что нередко вело и к гибели возниц. В этих случаях не помогал даже защитный костюм: круглый головной кожаный шлем, ремни, которыми обматывали тело до самых подмышек, ременные обмотки на ногах или специальные гетры. Известно, что очень многие возницы уходили из жизни в юности, редко доживая до зрелого возраста. Тем не менее возницы-чемпионы, одержавшие тысячу и более побед, порой сколачивали миллионные состояния и всегда были окружены толпой друзей и почитателей. Поэт Марциал даже сочинил эпиграмму на смерть одного из самых прославленных возничих своего времени — двадцатисемилетнего Скорпа:

В горе пусть сломит свои идумейские пальмы Победа,

                Голую грудь ты, Успех, бей беспощадной рукой!

Честь пусть изменит наряд, а в жертву пламени злому

                Слава печальная, брось кудри с венчанной главы!

О преступление! Скорп, на пороге юности взятый,

                Ты умираешь и вот черных впрягаешь коней,

На колеснице всегда твой путь был кратким и быстрым,

                Но почему же так скор был и твой жизненный путь?[485]

Гораций, безусловно, не упускал возможности побывать на лошадиных бегах в цирке. Например, в самой первой сатире он так описывает атмосферу скачек:

Так, когда на бегах колесницы летят из ограды,

Только вперед возницы глядят, за передними рвутся.

А до отставших, до тех, кто в хвосте, им нет уже дела[486].

Кроме того, поэт, очевидно, любил театр и охотно посещал театральные представления. В первом послании к Меценату он упоминает о «плаксивых» пьесах некоего Пупия, которые ему случилось однажды посмотреть[487]. Поэт часто бывал в театре вместе со своим патроном, который слыл большим любителем разного рода развлечений. Именно в театре, как пишет Гораций, римляне с большим воодушевлением приветствовала Мецената, появившегося на публике после длительной и тяжелой болезни в 30 году до н. э.:

В день, когда народ пред тобой в театре

Встал, о Меценат, и над отчим Тибром

С ватиканских круч разносило эхо

                                Рукоплесканья[488].

Есть много гипотез, когда Гораций вошел в сословие всадников. Возможно, это произошло еще в период его службы в армии Брута, или же уже отец поэта мог достичь этого высокого положения. Так или иначе, но сам Гораций впервые косвенно сообщает о своем всадническом достоинстве в шестой сатире второй книги «Сатир» (30 год до н. э.), когда пишет, что посещал сценические представления вместе с Меценатом. Очевидно, тогда он уже должен был занимать зрительские места, закрепленные за всадниками по закону Росция. В седьмой же сатире раб Горация по имени Дав упрекает хозяина за то, что он, прежде чем отправиться на любовное свидание к замужней женщине, предусмотрительно снимает с пальца всадническое кольцо[489].

Важным местом досуга и отдыха римлян были городские бани. Они получили широкое распространение в Риме еще во II веке до н. э., так что к концу I века до н. э. их насчитывалось в городе уже около двух сотен. Первые большие городские общественные бани (термы) были возведены во второй половине I века до н. э. по инициативе Марка Випсания Агриппы, одного из ближайших соратников императора Августа.

Как правило, римляне посещали бани около двух часов дня, незадолго до обеда, уже закончив все свои насущные дела. Богачи приходили туда в сопровождении своих многочисленных рабов, которые не только раздевали своих господ и сторожили одежду, но и помогали им мыться. Бедняки же обслуживали себя сами и иной раз испытывали неудобства. Известно также, что состоятельные люди довольно часто предпочитали сооружать в своих особняках небольшие бани для личного пользования. Это было удобно и практично, а также позволяло избежать нежелательных контактов с римской чернью.

Посетители бани раздевались в специально предназначенном для этого помещении — аподитерии (apodyterium), затем шли в натопленный тепидарий (tepidarium) — своеобразную сухую парилку, где прогревали тело и давали ему вспотеть, подготавливая его таким образом к горячим или