была неприятна, но перестала терзать. Улыбнуться вернувшемуся мужчине сил не нашлось, но пережить обратную дорогу оказалось намного проще, хотя и пришлось проглотить горькие капли тоски.

На выходные Павел вместе с Дашей уехал к своим родителям. Они обожали девочку, да и та всегда с удовольствием приезжала в просторный дом с огромным участком в пригороде, где можно было шуметь и носиться, сколько угодно, не опасаясь гнева соседей.

Саша осталась одна. Прекрасно знала, что за два дня безмерно соскучится по девочке, но общение с родственниками давалось с трудом. Мать Павла относилась к ней, как к родной дочери, всегда готовая и поддержать, и понять, и было невыносимо лгать, демонстрируя к ее сыну те чувства, которых не существовало в помине. Как и спать с ним в одной постели, которую женщина стелила заботливыми руками.

Она специально набрала с работы документов, которые необходимо было перевести, намереваясь загрузить себя на целый день, но справилась слишком быстро, а сидеть в пустой квартире не хотелось. Бодрящий морозный воздух и ясное небо помогли решиться на прогулку, и Саша отправилась в торговый центр: и занять время, и присмотреть для Даши что-то новое из одежды. Дочка компенсировала ее собственное невнимание к внешнему виду, не уставая наряжаться и испытывая наслаждение от этого процесса.

Что побудило заглянуть внутрь небольшого бутика, да еще и добраться до примерочной, Саша и себе бы не смогла объяснить. Семь лет не обращала внимания на красивое нижнее белье, покупая первое попавшееся нужного размера. Не было никакого смысла украшать тело, если ОН не мог это видеть.

Словно ощутила на себе невесомую тень прикосновений и тронувший кожу шепот.

– Я хочу посмотреть. Са-а-ш-ка…

Замерла, уткнувшись лбом в холодную зеркальную гладь. Там отражалась стройная, вроде бы красивая женщина. Изящное кружево бросалось в глаза своим насыщенным цветом, подчеркивая и хрупкость плеч, и плавность линий фигуры. Как тогда…

Она потерялась в изобилии роскошного белья, увлеклась примеркой и забыла о времени. Надевала один комплект за другим, вертясь перед зеркалом в просторной примерочной и пытаясь представить, какими глазами посмотрит на эту красоту мужчина, дожидавшийся сейчас в своем автомобиле у входа в торговый центр. И в голову не могло прийти, что его терпение иссякло. Спохватилась слишком поздно, когда неслышно дернулась тяжелая занавесь, и на плечах сомкнулись сильные руки.

Не успела испугаться, а возмущенный возглас утонул в поцелуе. Филипп развернул девушку к себе, пожирая глазами.

– Мне не нравится…

– Нет? – Саша опешила: сама была в восторге от выбранного белья.

– Нет.

Пальцы пробежались по плечам, задержавшись на ключицах всего на мгновенье, но этого оказалось достаточно, чтобы ее бросило в жар. А потом сразу – в холод, когда мужчина отодвинулся на шаг. Улыбнулся, прочертив губами дорожку на лице, тронул шею, согревая дыханием, и, прежде чем Саша успела возразить, потянул кружево вниз, обнажая грудь.

– Так гораздо лучше.

– Что ты делаешь… – ее повергла в ужас мысль, что от внешнего мира они отделены всего лишь шторой, которую в любую минуту может кто-то отодвинуть. – Филипп…

– Целую любимую женщину. Наслаждаюсь ее красотой. Нельзя? – В его глазах плясали смешинки, а губы продолжали что-то рисовать на теле, заставляя Сашу вздрагивать, желая большего и задыхаться от страха, что их могут обнаружить за таким интимным занятием.

– Люди кругом…

Он демонстративно обернулся, окидывая взглядом кабинку.

– Никого не вижу.

Руки скользнули по спине, задержались на бедрах, теребя тонкую полоску ткани, бережно, но уверенно подтолкнули девушку на мягкий пуфик в углу примерочной.

– Сашка, расслабься, я никому не позволю сюда зайти и уж тем более взглянуть на тебя.

– Ты же не станешь… – при одной только мысли о том, что он двинется дальше, стало нечем дышать.

– Хочешь, чтобы я остановился?

Не хотела… Готова была забыться, отрешаясь от окружающего мира и растворяясь в его ласках, становящихся с каждым мгновеньем все более смелыми. Но и не думать о настолько неудачно выбранном месте никак не могла.

– Хочу домой… – пробралась руками под рубашку, удовлетворенно отмечая, как он реагирует на каждое ее касание. – Мы же не станем устраивать представление для продавцов?

Столкнулась с почерневшим от желания взглядом.

– Не станем… Я просто хотел, чтобы ты знала, как красива без всего этого… – кивнул на ворох смятых кружев. Чтобы всякий раз, когда окажешься в такой примерочной, вспоминала, как сильно я хочу тебя. Всегда. Сашка…

Зеркало осталось холодным, хотя внутри все кипело. Она смахнула горькие, злые слезы. Кто бы мог подумать, что хорошая память может обернуться наказанием? В чем она виновна, что вынуждена расплачиваться столько лет? Живая? Насколько было бы проще, если …

– Девушка, Вам помочь? Может, принести какую-то другую модель? – в сознание пробился любезный голос консультанта.

– Нет, спасибо… – Саша попыталась улыбнуться, хотя вряд ли жалкая кривизна на губах походила на улыбку. – Меня все устраивает.

Все, кроме самого главного: ОН это не увидит, а воспоминания никак не хотят уходить. Своей покупкой разбередила их еще сильнее и вряд ли теперь наберется смелости надеть на себя это злосчастное белье.

Смяв сверток в руках, присела на небольшую скамеечку прямо напротив бутика. Возвращаться домой было рано, бродить дальше по магазинам не осталось ни сил, ни желания. Желудок неприятно ныл, как всегда, когда она забывала вовремя перекусить, но обратить внимание на такую мелочь Саше бы и в голову не пришло.

Она не сразу заметила мужчину, остановившегося в нескольких метрах от нее и задержавшего взгляд на побелевшем лице.

Дмитрий нахмурился, рассматривая очевидные следы слез. Сколько же этой воды пролилось из ее глаз! Едва начинало казаться, что Александра вот-вот выберется из той трясины, в которой привыкла находиться, как она погружалась еще глубже вроде бы без видимых причин. Вот и сейчас: что могло расстроить красивую женщину посреди огромного торгового центра, где большинство людей утопали в суете и праздности, наслаждаясь приобретениями, нужными или не очень? Как бы хотелось, чтобы она огорчилась нехваткой денег на очередной наряд. Или поссорилась с подругой из-за каких-то нелепых сплетен. Или разозлилась на дочку за непослушание… Что угодно, но не оплакивала бы того, кто не стоил ни слез, ни памяти…

Предпочел бы уйти, чтобы не попадаться на глаза, прекрасно понимая, что она не нуждалась сейчас в свидетелях своей слабости. Но времени оставалось слишком