Тем более сейчас, когда перед тобой враг, которого ты просто прошляпил. Не прокачал, не вычислил, не учуял нутром. Не было на это времени, а теперь уже поздно. С пулей в боку и голыми руками вооруженного молодого мужчину не взять. К тому же Пузырю уже нечего терять. Дав один раз слабину, он вскоре опомнится, накрутит себя до предела и доделает то, к чему еще несколько минут назад наверняка не был готов.

Поэтому, следя за суетящимся Пузырем из-под полуопущенных век, не шевелясь и старательно изображая тяжело раненного и потерявшего сознание, Бражник лихорадочно выжидал подходящий момент. Очевидно, что для старшего лейтенанта, как и для троицы, прибывшей на джипе, самым важным в эту минуту было уничтожить следы своей могильщицкой деятельности. А уж потом гасить свидетелей. Тем более что свидетель — вот он, валяется в бессознанке, весь в крови, совершенно беспомощный.

Как только Пузырь двинулся к машине за канистрой, Сергей пошевелился, скрипнул зубами от боли и медленно-медленно пополз в сторону дома с мансардой, который совсем недавно служил ему наблюдательным пунктом. Если бы старлей сейчас хоть на миг оторвался от своих дел, то неизбежно заметил бы перемещение раненого. Этого Бражник боялся больше всего: тогда уже не отвертишься, придется принимать бой в самых невыгодных для него условиях. Ясно же, что Пузырь никакого подкрепления не вызывал, так что надеяться остается только на себя. Такова реальность. Но сдаваться он не собирался, тем более какому-то там Коле Пузырю.

Тот, между тем, сосредоточенно делал свое дело. И только когда дом запылал и огонь перекинулся на кровлю погреба с трупами, наконец вспомнил о Бражнике. Но опер уже приближался к спасительной двери соседнего дома.

Последние метры Сергей преодолел бегом, держась за раненый бок и шатаясь на ходу, как пьяный.

Позади грохнул выстрел.

Заметив опера, Пузырь автоматически вскинул руку с пистолетом и выстрелил не целясь.

Сергей рванул в сторону, споткнулся, потерял равновесие и едва не упал. Но в последний миг нашарил стену, удержался и, продолжая работать рукой, буквально затолкал себя в дом, при этом даже исхитрился прикрыть разболтанную дверь.

«Или показалось, — мелькнуло в голове у Пузыря, — или дождь в самом деле еще усилился». Он оглянулся на пожарище. Еще загасит, чтоб ему, паскуде… Не хотелось бы, совсем ни к чему. Потом он перевел взгляд на дом, где прятался раненый капитан.

— Ага, — снова сказал он сам себе. Потом выщелкнул магазин из рукояти «макарова» и проверил — патронов хватит.

За спиной у него стонали, вскрикивали и матерились те, с кем он до сегодняшнего дня дружил, причем весьма выгодно для себя. Ничего, мужики, хватит и вам по патрончику… Пузыря уже начал забирать тот азарт, который заставляет охотника продолжать преследование до упора. Загнав обойму обратно, он покрепче стиснул рукоять пистолета и уверенным шагом стрелка, собирающегося добить подраненную дичь, двинулся к дому.

Сначала — Бражник.

Потом — остальные.

То, что он стреляет из табельного оружия, — фигня. Опер уголовного розыска — это тебе не мелкий журналюга, от которого прямо с утра разит водкой. Этого начнут искать сразу. Придется опережать события и уже на ходу придумывать, как на него напали, ударили по голове и завладели пистолетом. И как он очнулся и примчался в Подлесное уже под занавес, когда капитан в одиночку справился с большинством врагов.

Хотя, надо признать, звучит все это не слишком убедительно.

Эй, так ведь это же аномальная зона! Тут всякое может случиться. И без него, Пузыря, тут такой бардак начнется…

Лучше попробовать выкрутиться, чем оставлять в живых кого-то из свидетелей. Или все-таки «нарезать винт», уйти в бега, залечь где-нибудь?.. Нет, рано или поздно найдут. А вот выкрутиться более реально: у этих пацанов, между прочим, есть хозяин. Поставить его перед фактом, пусть включит мозг. Узнает, что свидетелей нет, а остальное сгорело, — поможет. Никуда не денется.

С такими мыслями старший лейтенант Пузырь поднялся на крыльцо дома с мансардой, потянул к себе дверь и ступил в коридор. Сваренную из труб лестницу он заметил с ходу. И пятна крови на полу рядом с ней. Задрал голову, уставился в прямоугольный проем в потолке, к которому вела лестница.

— Ага…

Проговорив это, Пузырь, левой рукой хватаясь за ступени, а правую с пистолетом держа перед собой, начал подниматься на чердак.

На улице к этому времени уже почти стемнело.

— Выходи! — крикнул старший лейтенант в сырую тьму чердака.

Ответа не последовало.

— Вылезай, Сергей! Все, приехали! Ты же здесь, я знаю!

Снова ничего не услышав, Пузырь ступил на хлипкие доски настила, выпрямился и настороженно повел стволом перед собой.

— Ведь все равно достану! — предупредил он.

— Стой где стоишь, — послышалось из темноты.

Голос Бражника доносился из дальнего угла чердака. Звучал он надтреснуто, было слышно, что он часто и шумно дышит.

— Ты чего? — растерялся Пузырь.

— А ты чего?

— Ничего… Слушай, капитан…

— Это ты меня слушай! — перебил Бражник.

Старлей не мог толком разглядеть опера — просто что-то темное шевелилось в углу, однако вдруг почувствовал: хоть тот и ранен, и безоружен, но все равно почему-то уверен в своей силе.

От этого Пузырю стало совсем не по себе. Желание пристрелить опера почти сравнялось с желанием разделаться с собственным страхом.

— Говори!

— Это ты говори: как выруливать из этого говна собираешься?

Опер словно читал его мысли.

— А тебе какая разница? — выкрикнул Пузырь, стараясь не думать о том, на что у него самого пока не было готового ответа.

— Большая, Николай! — Бражник пошевелился и глухо застонал. — Очень большая! Если ты сейчас меня не пристрелишь, я дам показания, что мы с тобой вместе ликвидировали эту банду.

— Ага! А потом засадишь меня!

— Не прокатит, старлей! Если я сначала скажу одно, а потом совсем другое, полная херня получится. Тогда и мне не поверят. А у меня жена, двое детей, так что давай договариваться. Тем более что ты эсэмэску от меня принял и пока что не стер. Ведь не стер, точно?

— Не… — вякнул Пузырь.

— Видишь, как все нормально вытанцовывается… — Из темноты снова послышался стон. — Я позвал, ты приехал. Если все трое мертвы, с тобой их никто не свяжет. Выгребем, Коля, главное — слушай меня!

— «Слухай мене — біда не мине!» Слышал такую поговорку? — в тон подхватил Пузырь, хотя внутри уже шевелился червячок: и своего не придется мочить, и выпутаться из этой дряни есть кое-какая надежда…