язык, но я промолчал, загнав эту непонятную злость куда подальше. Видимо, я просто банально завидовал.

– А с Линой что?

– Она в комнате, сегодня утром приехала. Мы, кстати, к ней собирались. Пойдешь?

Я кивнул и устремился за друзьями.

Девушка и вправду нашлась в комнате. Увидев меня, она радостно закричала и бросилась ко мне. И я с улыбкой ее подхватил – в нос тут же ударил этот приятный запах малины.

Линиана изменилась за эти дни до неузнаваемости: когда-то светлые волосы теперь стали черного цвета, а ярко-изумрудные глаза приобрели темно-болотный оттенок – это настолько меняло ее внешность, что в первые секунды мне пришлось привыкать смотреть на нее такую.

– Ладно, мы вас оставим, – попрощался с нами Руд и утащил за собой Делю.

– Как ты?

– Хорошо. Спасибо тебе огромное, я теперь в неоплатном долгу перед тобой, ведь ты буквально спас меня от смерти.

– С этим теперь навсегда покончено, – хмыкнул я. – Что с вашей помолвкой? Ведь Руд собирался жениться на тебе.

– Женя, я должна кое-что тебе рассказать. В общем, у меня раскрылся цветок на тебя. – Отвернувшись, Лина оголила плечо, открывая мне абсолютно такой же цветок, что на лопатке у Элизабет…

Па-ра-докс!

Проведя рукой по рисунку на теле, я задумался. Однако ее энергия вывела меня из раздумий моментально, заставив внезапно вспомнить свиток и ту остаточную силу…

Я застыл, вглядываясь в ангельское лицо своей подруги.

– Это ты передала свиток советнику Элиз?

– Что? – заданный вопрос определенно шокировал девушку. – Женя, ты все неправильно понял…

– Мститы, напавшие на моих родных, откуда они узнали про них? Мой отец ведь состоит на службе у твоей мамы, она-то знала его точное местоположение, ведь его похищение максимально странно… И почему они обратились к Нике, а не к императрице светлидских земель?

– Женя, я клянусь собственной силой, что я здесь ни при чем! Я лишь выполняла приказы мамы, я не могла иначе…

– Ты могла не предавать меня…

– Я не предавала… я просто…

– Как же я от этого всего устал, – прохрипел я разочарованно.

И взглянув в последний раз на Линиану, ушел.

Линиана

Комнату пронзил громкий крик. Девушка упала на кровать, уже не сдерживая рвущих ее душу рыданий.

Он ушел… ушел, несмотря на то, что у нее раскрылся на него цветок…

Маленькие женские плечики истерично тряслись. Вся ее светлидская сущность стремилась только к нему. Все ее сердце, душа, тело принадлежали лишь ему…

– За что? – спросила она, глядя в потолок. Но ей никто не ответил, словно насмехаясь над ней.

Сжавшись в маленький комочек, Лина хотела лишь одного – смерти. Какой смысл жить? Ни один светлид не свяжется с ней, зная, что у нее раскрыт цветок. Даже тот же Руд отменил помолвку, узнав об этом. Ведь она не хочет быть ни с кем, кроме Евгения. А он влюблен в другую.

Она плакала впервые за все время. Плакала всю ночь, пытаясь вырвать из сердца образ этого смуглого мальчишки со светло-серыми глазами.

Евгений

Прошло больше полугода

В течение полугода я искренне пытался начать жить заново. Новое окружение и место создавали впечатление, словно вся эта история с проклятием выдумка. Моя выдумка.

И, к слову сказать, мне было тяжело влиться в новое русло жизни.

Лина уехала, так и не сказав куда. И я даже был рад, что общение с этой девушкой сошло на нет. Слишком много было вранья.

Руд же в скором времени расстался с Аделиной из-за помолвки уже с другой светлидой. В принципе, случилось именно так, как я и думал. Видимо, мне никогда не понять ни Линиану, ни Руда.

Но так даже лучше, я буду жить так, как хочу, а не как желают пресловутые родственники.

Вероника родила дочь. Ее назвали Иреной.

Мама осталась жить во Второй вселенной. Мы поселились с ней в квартире в Файрвиче. Из общежития я переехал к матери.

Учился я отлично. Ну да. Как может учиться маг, видящий нити? Да и после всех событий я окончательно понял, что обязан выучить все плетения. Даже мститские. И я к концу учебного года все выучил.

Да. Примерно так пролетел оставшийся учебный год.

На улице стоял конец июля; я возвращался с прогулки с друзьями домой. Зайдя в дом, я нашел маму на кухне, как обычно что-то стряпающую; эту привычку она забрала с Земли, не саму привычку готовить, а готовить именно руками.

С самого утра меня не покидало тревожное чувство, что что-то должно случиться, это заметила и мама. Но, как и я, сделать ничего не могла.

Поужинав, я лег спать пораньше, желая скорее покончить со всем этим.

Тот тронный зал предстал у меня перед глазами. Эта мнимая роскошь резала глаза и ослепляла: толпа темнидов, и все в ярких одеждах, кроме слуг, конечно; ярко-красные длинные шторы и огромный бордовый ковер, ведущий к золотому трону. В этом дурацком ослепительном пятне выделялась только Элизабет.

Моя Элизабет.

Она сидела словно не живая, и вроде девушка выслушивала каждого, кто к ней обращался, вот только я увидел в ее глазах самую настоящую пустоту, которой, несмотря на ее черный взгляд, раньше не было.

Элизабет сейчас была совсем другой. Слишком бледная, и даже черные как ночь волосы больше не сверкали тысячами звезд в небе, они померкли, точь-в-точь как их обладательница. На ней висло черное траурное платье, закрывавшее ее полностью с шеи до самых пят.

– Любимая, что с тобой? – прошептал я, с болью глядя на самое дорогое, что у меня было, что я так глупо потерял.

Она страдала, ей было больно – я это чувствовал всем телом, каждой клеточкой, но даже подойти к ней я был не в силах: дорогу мне преграждал толстый прозрачный барьер, не дававший мне сделать даже шагу вперед.

– Элизабет! – закричал я со всей силы, и ударив по барьеру, устало скатился вниз, падая на колени.

Она вздрогнула, и хватило всего секунды, чтобы девушка повернула свой взор на меня. Наши взгляды, как когда-то прежде, встретились… мой светлый против ее черного.

– Родная моя, – прошептал я устало, от безысходности сжимая кулаки, – я скучал. Ты не представляешь, насколько сильно я скучал по тебе.

В ее взгляде всего на миг промелькнуло сожаление, но оно тут же померкло, и девушка отвернулась от меня, делая вид, что ничего не чувствует.

Я усмехнулся от этого показного равнодушия, и снова мне пришлось признать, что я бессилен, что я ничего не понимаю.

Эти месяцы я то и дело пытался