И вскоре наконец-то нашлись темниды, встретившиеся нам с Элизабет по пути.

– Скорее! Скорее же сюда! – закричал я слугам. – Ей необходима помощь! Она вся в крови…

– Заходите сюда, давайте, – служанка в спешке указала на одну из случайных дверей, за которой обнаружилась спальня.

– Давай же, родная, – прошептал я, укладывая девушку на кровать.

Пытаясь прикрыть наготу этими жалкими лохмотьями, я беспомощно вглядывался в побледневшее лицо Элиз в попытках найти хотя бы маленькую надежду на то, что еще есть время, еще есть шанс…

– Где ваши гребаные лекари?! Где они ходят?! Вы не видите, ей плохо?! Она умирает! Умирает! Умирает! – Меня била дрожь, кажется, я кричал и ругался.

Я не понимал, что происходит… не верил в это.

Врач вошел внезапно. Я вздрогнул и с ожиданием уставился на зашедшего мужчину. Но он лишь с сожалением склонил вниз голову, а затем опустился на колени.

– Мне очень жаль, господин, – произнес он.

За ним следом склонялись и слуги.

– Элизабет… – выдохнул я, с болью прикладывая холодную ладонь девушки к своим губам.

Мир вокруг замер – остался только я.

И я продолжал держать ее руки.

Я не успел…

– Что произошло? Почему Элизабет в таком виде?

– Роды были тяжелыми.

Роды. Роды?

– О чем вы говорите?

Лекарь переглянулся со слугами.

– Госпожа носила дитя под сердцем.

– Я не пони… – договорить мне не дала вдруг ворвавшаяся в спальню служанка.

Увидев Элизабет, она замерла, в ее глазах блеснули слезы.

– Там Совет Семи Домов врывается! Они почувствовали! Господин, идемте скорее! Вам нужно спасаться!

– Я не оставлю ее! Я не могу ее оставить, – прошептал я, вглядываясь в бледное лицо Элизабет.

– Императрицу погубили, хоть ребенка своего спасите, – выплюнул вошедший в спальню дворецкий.

Его слова послужили мне пощечиной.

– Что значит погубил? – Темнид отвел взгляд. – Раз сказали, то объяснитесь!

– Императрицу убил свет, она отравилась им, когда спасала вас.

– Свет?

– Императрице пришлось обратиться к свету, чтобы спасти ваши раны, иначе вас бы тут уже не было.

«Если бы ты тогда не рвался доказать свою состоятельность, Элизабет была бы жива».

Жива… Что же я натворил?

– Скорее же, идемте, – прошептала служанка, испуганно поглядывая на дверь.

«Императрицу погубили, хоть ребенка своего спасите».

Мой ребенок.

– Я иду, иду, – ответил я.

Взглянув в последний раз на Элизабет, я понял, что больше всего на свете я ненавижу себя. Если бы я поступил иначе, если бы тогда услышал ее…

«Тебя ждет твой ребенок», – голос разума заставил против воли взять себя в руки.

– Прости меня, – выдавил я, поднимаясь.

А следом отпустил ее руку, осознавая, что больше не увижу, не коснусь ее никогда.

Прости меня… прости…

– Куда нужно идти?

– Я нас перемещу, идемте, – я кивнул, позволяя девушке телепортировать нас.

Кажется, мы оказались в комнате ребенка. Я замер, еще не осознавая того, что происходит.

В кроватке заплакали. Девушка взяла ее на руки, маленькую, завернутую в красное одеяльце, закрывавшее даже личико, и начала ее покачивать, успокаивая. А я обалдел, потому что она мне почти с полруки, если не меньше! Как я ее на руки возьму? Но служанке на это было все равно, она требовательно протянула мне ребенка, глядя очень озабоченно в окно. Намек я понял. Трепетно, боясь раздавить этот комочек, взял в руки. На удивление, девочка сразу утихла и начала громко чмокать губами.

Я не готов…

– Вот амулет и письмо. Думаю, вы знаете, как им пользоваться. Он на пару дней закроет вашу ауру, и вас не смогут найти. Но потом по родовой магии вас легко вычислят! Вам необходимо спрятаться! Очень и очень хорошо спрятаться!

Зажмурившись, я попросил девушку дать мне амулет в руку, а письмо положить в детское одеялко.

– Будьте осторожны, Совет Семи Домов не знает о наследнике, но вас они будут искать и, когда найдут, без замедления избавятся. – Служанка подошла к двери, прислушиваясь, а там был слышен грохот, топот, шум.

– Спасибо, – ответил я.

И, представив квартиру мамы, сжал амулет.

Ребенок закричал и разбудил маму. Она, сонная, вышла и так и осталась стоять в дверях, с испугом глядя на меня.

– Откуда ребенок? – ошарашенно прошептала она, глядя, как я неумело пытаюсь успокоить ребенка.

– Элизабет, оказывается, была беременна, – ответил я.

Мама устало присела на краешек дивана.

– Я боялась, что мне рано принесет дочь, но никогда не задумывалась насчет тебя. Почему ребенок с тобой?

– Ее больше нет. Элизабет мертва.

Прикрыв ладошкой рот, мама продолжала с неверием смотреть на бедного ребенка.

Я вздохнул и присел рядом с мамой; она осторожно откинула капюшон, и я вместе с ней удивленно засмотрелся на ребенка. Девочка оказалась копией Элизабет: чего стоят эти красные губы, чисто-черные волосы, белая кожа… Однако на ее щечках был виден легкий румянец, и у нее были мои глаза. А еще она плакала, и сильно.

– Ее нужно покормить, – пробормотала мама. – Держи, пойду хоть молока вскипячу. И ты мне спокойно все расскажешь. И потом нужно будет обязательно купить смеси…

Я улыбнулся маме и осторожно, дрожащими руками взял письмо.

Здравствуй. Ты, наверное, очень злишься и растерян. Я скрыла от тебя факт своей беременности, но я не могла иначе, на кону стояли ваши жизни, Женя.

Знай, что я полюбила тебя еще во сне. Помнишь наше первое прикосновение? Представляешь, за тысячу километров у меня распустился на тебя цветок.

Но я не жалею об этом, никогда не жалела. Женя, ты ведь сотворил чудо, ты дал мне возможность почувствовать, каково это, когда тебя любят, каково это, когда любишь ты. Ты подарил мне не только любовь, но и опору, ту, о которой я никогда и не мечтала. Спасибо тебе за это.

Сейчас по закону должен править ты. Но они съедят тебя! Беги, пожалуйста!

Помнишь, ты проснулся у меня? Уже тогда я ждала от тебя ребенка, Женя. Это нужно было скрыть. Они убьют ее. Новорожденную не примет замок, она совершенно без защиты. А Совет Семи Домов давно метит на престол. Это они убили моих родителей, думая, что мы с сестрой обе очень слабы.

Знаешь, что самое печальное? Предводителем того восстания был глава рода, к которому принадлежишь ты. Еще когда мы впервые переместились в Янтарь, я почувствовала твое родство.

Женя, когда-то в будущем наша дочь должна принять престол, она будет очень сильной, сильнее тебя и меня.

Я ведь никогда никого так не любила, как эту девочку. У нее твои глаза.

Мне так жаль, что меня не будет рядом с