– Так что вот, Дэвид, – ЭлДжей глубоко вздохнула. Она говорила без перерыва минут пятнадцать, впервые в жизни объясняя своему сыну, почему Оуэн всегда так сильно его недолюбливал. – Но ты не должен думать, что я не любила твоего отца, потому что я любила его. И когда Робин погиб, я была в отчаянии. Но мы с Оуэном… ну… – ЭлДжей замолчала. – Он был моей первой любовью, а такая любовь, наверное, никогда не умирает совсем.

Дэвид с удивлением отметил, что вовсе не был потрясен тем, что ему рассказала мать. Ему просто было грустно.

– Но почему же Оуэн не сделал тебе предложение после смерти папы?

– В основном из-за гордости. Ну и, полагаю, все это можно списать на отсутствие умения общаться. – ЭлДжей смотрела куда-то вдаль. – Оуэну потребовалось сорок лет, чтобы сказать, что он все еще любит меня. Целая жизнь прошла напрасно. – Она печально тряхнула головой. – Ну, по крайней мере, у нас было целых две драгоценных недели в конце, что немного утешает.

– Так, значит, одной из причин того, что Оуэн женился на Грете, было желание причинить тебе боль?

– Несомненно. И ему была невыносима сама мысль о том, что ты унаследуешь Марчмонт.

– А что теперь будет с Марчмонтом? Он достанется Грете? Она, в конце концов, его законная жена.

– Оуэн не обсуждал это, так что нам придется подождать прочтения завещания. Я понятия не имею, как он решил.

– Ну почему в жизни все так сложно?

– Ох, дорогой мой мальчик, я снова и снова задавала себе этот вопрос все эти сорок лет. Но если жизнь меня чему-то и научила, так это тому, что мы не должны ни дня тратить напрасно. И, что особенно важно, если любишь кого-то, ради всего святого, расскажи ему о своих чувствах. – Она в упор посмотрела на сына. – Мне бы не хотелось, чтобы ты страдал так же, как я.

Дэвиду хватило совести покраснеть.

– Нет, конечно же нет.

– Тогда прости, но я пойду отдохну. Завтра будет долгий день, да и последние две недели тоже дают себя знать. – ЭлДжей поднялась и поцеловала Дэвида в лоб. – Доброй ночи, дорогой. Спи хорошо.

Дэвид проводил мать взглядом и остался сидеть, думая о том, что она только что сказала.

Любовь может менять судьбу и властвовать над жизнью. Так, как она властвовала над его собственной.

Мама права – жизнь слишком коротка.

В конце концов, она может только сказать «нет».

20

Сидя на заднем сиденье лимузина киностудии, Ческа смотрела, как силуэты лондонских зданий постепенно исчезали, сменяясь зелеными полями. Она тихо сидела, глядя в окно, до тех пор, пока ее окончательно не убаюкал мерный шум мотора.

– Дорогая, мы уже приехали.

Почувствовав, как мама ласково встряхнула ее, Ческа открыла глаза.

– Ческа, это Марчмонт, – сказала Грета, когда машина подъехала к дому.

Парадная дверь дома открылась, оттуда вышел Дэвид и быстро направился к машине.

– Привет, милая, – сказал он, вынимая Ческу и поднимая ее на руки.

– Мой папа что, правда тут жил? – прошептала она, в изумлении глядя на огромный дом.

– Да, правда. Привет, Грета, – он расцеловал ее в обе щеки, а потом посмотрел на нее с восхищением. Короткое расклешенное платье подчеркивало стройную фигурку, а новая стрижка «под Хепберн» очень шла к ее тонкому лицу. – Ты чудесно выглядишь.

– Спасибо. Ты тоже.

– Да, я вообще-то люблю этот костюм, но, к несчастью, мне приходится носить его только по таким печальным поводам, как вот этот.

Шофер достал из багажника чемоданы и стоял у машины, ожидая дальнейших инструкций.

– Спасибо вам за такую приятную дорогу, – сказала Грета, обернувшись к нему. – Не хотите ли выпить чаю перед отъездом?

– Нет, спасибо. Я заеду по пути в Пенарт, навестить свою кузину. Счастливо вам оставаться.

Дэвид отметил, насколько свободно Грета стала общаться с прислугой. Куда делась та нервная, неуверенная в себе девушка, которую он отправлял в Марчмонт много лет назад.

– Пойдемте в дом, – сказал он. – Мама вас ждет.

Грета взяла Ческу за руку и пошла вслед за Дэвидом к парадной двери.

– Вот тут ты родилась, дорогая, – объяснила она девочке.

– Господи! – сказала Ческа. – Да он же огромный, как Букингемский дворец!

– Почти. – И Дэвид подмигнул Грете поверх головы Чески.

– А это настоящие овцы? – указала Ческа на маленькие белые точки на туманных склонах холмов вдалеке.

– Да.

– Ух ты! А можно мне пойти и посмотреть вблизи хоть одну?

– Я уверен, что мы это организуем, – улыбнулся Дэвид.

Грета нервно зашла в дом вслед за Дэвидом и Ческой. Тот же запах псины и дыма, который она ощутила, когда ее внесли сюда в первый раз. Они вошли в гостиную, и ЭлДжей поднялась им навстречу. За эти годы ее волосы стали снежно-белыми, но осанка была все такой же несгибаемо-прямой, да и никаких других признаков прошедших лет тоже не было.

– Грета! Как приятно тебя видеть, – ЭлДжей подошла к ней и расцеловала в обе щеки. – Что, дорога была ужасна?

– Вовсе нет, очень приятная, спасибо, – ответила Грета, благодарная ЭлДжей за теплый прием.

– А это, должно быть, Ческа, – ЭлДжей протянула девочке руку, и та вложила в ее ладонь свои крошечные пальчики.

– Очень рада вас видеть, – вежливо сказала Ческа, пожимая руку ЭлДжей.

– Какие прекрасные манеры, – одобрительно заметила та. – Ну, машины прибудут в три, так что у нас есть примерно полчаса. Я уверена, что вам хочется освежиться с дороги, дорогая Грета. Я поместила тебя в твою бывшую спальню, а Ческа, думаю, может спать в своей старой детской. – И ЭлДжей обернулась к девочке. – Ческа, ты хочешь есть?

– Да, спасибо. Мы не обедали.

– Хорошо, тогда тебе надо пойти в кухню и повидаться с Мэри, которая ждет не дождется, чтобы увидеть, как же ты выросла.

– Да, пожалуйста.

– Тогда пошли, – И ЭлДжей протянула Ческе руку, за которую та радостно ухватилась.

Они вдвоем вышли из комнаты, и Грета услышала, как Ческа в коридоре радостно болтает с ЭлДжей. Сама же она поднялась по лестнице в спальню, где родились оба ее ребенка.

Воспоминания о Джонни начали прорываться в ее сознание, и Грета содрогнулась. Это возвращение в Марчмонт очень ее расстраивало. Чем быстрее все кончится и они смогут вернуться к нормальной жизни, тем лучше.

Ческа смотрела, как гроб опускается в землю. Наверное, ей должно быть грустно, подумала она. Когда в своем прошлом фильме она стояла у могилы своего отца, режиссер попросил ее заплакать.

Она не понимала по-настоящему, что такое смерть. Только то,