Элиан держала корзинку, пока Бланш искала в выстеленных соломой гнездах яйца. Со сменой сезонов их заметно убавилось, а куры стали тощими. Теперь, когда обильных запасов зерна, к которым они привыкли до войны, больше не было, им приходилось обходиться тем, что они находили в траве вдоль реки. Перья на них были тусклые и оборванные, а сами они раздраженно ссорились из-за мельчайшего муравья или червячка, стараясь вырвать его у соседа и удрать с ним. Элиан вздохнула и подумала: «Прямо как люди». Дружелюбным легче быть, когда еды в достатке, а ты сыт и доволен. Теперь же все просто старались выжить, и это, казалось, пробуждало наихудшие качества, что в курах, что в людях. По большей части жители Кульяка держались заодно. Но когда гестапо и милиция усилили хватку, стараясь взять под контроль все более частые акты саботажа, обвинения и доносы начали становиться обычным делом. От постоянного стресса войны связи между местными жителями начинали разрушаться.

Когда солнце достаточно прогревало ульи, пчелы вылетали из них, по-прежнему неутомимо разыскивая нектар в захудалом тимьяне и остатках клевера. Их одних, кажется, не тронула железная хватка войны.

– Вот, Эан. Раз, два, три, четыре, – Бланш продемонстрировала новоприобретенный навык счета, доставая по яйцу из передника и осторожно перекладывая их в корзину.

– Молодец, Бланш, очень хорошо. Одно яичко папе, одно маме, одно Элиан. Ой, а кому же последнее?

– Мне! – Бланш захихикала и захлопала в ладоши.

– Ну, конечно, тебе! Как это я не подумала. – Элиан обняла девочку и поцеловала в темные кудряшки. – А теперь сходим и поищем грибов? Если найдем большой, толстый, сочный боровик, мама приготовит принцессе Бланш вкусный омлет к обеду.

Они возвращались по узкой тропинке вдоль берега – Элиан держала Бланш за руку, чтобы та не подходила слишком близко к колючей проволоке, скача рядом, – и тут заметили черный автомобиль у двери мельницы.

– Ой! Эан, больно! – запротестовала Бланш, когда Элиан невольно крепко сжала ее руку.

– Прости, Бланш. – Она немного расслабила свою руку, хотя ее желудок все еще сжимался от страха.

Когда они подошли к дому, из кухни вышли двое гестаповцев, явно ждавшие их возвращения.

– Мадемуазель Мартен. – Более низкий из них улыбнулся ей, но глаза у него были холодные, а взгляд двусмысленный, как обычно. – Как приятно снова вас видеть.

– Месье. – Элиан ответила спокойным тоном, стараясь, чтобы голос не задрожал.

– У нас для вас дело, мадемуазель. Вы поедете с нами, – это было утверждение, а не вопрос.

Элиан кивнула, не в силах сказать что-либо, когда на пороге появились Лизетт и Гюстав. По крайней мере, они в безопасности, подумалось ей. Она протянула корзинку матери и подтолкнула Бланш к Гюставу, протянувшему к ней руки.

Более крупный из офицеров, чья шея выпирала из воротника рубашки и складкой свешивалась над узлом черного галстука, сказал второму что-то на немецком. Тот снова улыбнулся своей холодной улыбкой и кивнул.

– Нет. Девочку тоже возьмите.

Элиан в ужасе застыла:

– Но, месье, ей всего четыре. Какое бы у вас ни было ко мне дело, я его выполню, но, прошу, позвольте ей остаться с моими родителями.

Мужчина покачал головой:

– Она нам тоже пригодится.

Лизетт зарыдала, и на мгновение Элиан показалось, что Гюстав может броситься вперед и напасть на офицеров. Она протянула руку, останавливая его, и обратилась к немцу:

– В таком случае прошу, скажите хотя бы, что это за дело. Маленькому ребенку нужен особый уход. Я должна знать… Ей понадобится пальто? Можно покормить ее, прежде чем ехать? Когда мы вернемся?

Он рассмеялся.

– Вы смелая, мадемуазель. Мне это в вас нравится. Хорошо. Как вы, должно быть, знаете, так называемое Сопротивление в последнее время устраивало много актов саботажа, в тщетной попытке не дать властям выполнять необходимые для военных нужд обязанности. Сегодня вечером через эту местность будет проходить поезд, везущий ценные запасы в Бордо. Мы набираем «волонтеров», чтобы гарантировать, что этот поезд без проблем доедет до места назначения. Вы с младшей сестрой и остальными поедете в открытом вагоне в голове поезда, чтобы вас было хорошо видно всем, кто мог подумывать его остановить. Так что да, – засмеялся он, – пожалуй, пальто это хорошая идея. Все-таки ночи теперь становятся прохладными.

Элиан пораженно смотрела на него.

– Прошу, месье, не заставляйте Бланш проходить через такое испытание. Она всего лишь ребенок.

Его губы сжались в тонкую линию, а лицо искривилось от злости.

– И именно поэтому она нам пригодится. Может быть, эти преступники дважды подумают перед тем, как убивать ребенка. Мы сыты по горло их вмешательством и уже потеряли более чем достаточно людей и запасов благодаря их предательским действиям. Возьмите ее пальто. И свое тоже. – Тут он опять жестоко улыбнулся и добавил, как будто это только что пришло ему в голову: – О, и наденьте-ка свой любимый красный платок, мадемуазель Мартен. В нем вас точно узнают.

Пока Элиан побежала за пальто, Лизетт поспешно обернула вощеной бумагой каштановый хлеб с медом, который сунула в карман Элиан, обнимая ее в дверях.

– Береги силы, дочка, – прошептала она. – Courage.

* * *

Направляясь на грузовике к маленькому коттеджу, в котором жил граф, Гюстав не заботился о том, увидят его или нет. Он забарабанил в дверь, но ответа не было. В отчаянии он взглянул в сторону часовни. Если его там увидят, все окажется под угрозой: в случае, если кто-то за ним наблюдает, ему не хотелось бы привести их к спрятанному радиотрансиверу. Если его обнаружат, их с графом ждет немедленный смертный приговор. Но ему нужно было как-то передать сообщение остальным, чтобы отменить сегодняшнюю операцию. Элиан… И Бланш… Ему невыносимо было об этом думать.

Он снова заколотил в дверь и наконец, к своему огромному облегчению, услышал шаркающие шаги графа, приближающиеся по узкому коридору и сопровождаемые постукиванием трости об пол. Когда дверь открылась, Гюстав почти упал через порог, граф удержал его.

– Спокойнее, Гюстав. Что случилось? Возьми себя в руки и расскажи мне.

Гюстав кратко объяснил. Граф внимательно слушал, затем, нахмурившись, кивнул:

– Никаких сомнений. Операция должна быть остановлена. Не волнуйся, Элиан и Бланш не пострадают – и остальные женщины с детьми, которых они согнали. Я передам Жаку. Он сможет остановить их.

– Ох, слава богу! – Гюстав заплакал от облегчения. – Если бы с ними что-то случилось… Если бы Ив был в ответе за их смерть… Как бы он смог с этим жить? Как бы мы все смогли?

– Подожди здесь. Я передам сообщение и скоро вернусь.

Гюстав вытер глаза и высморкался, наблюдая из окна, как граф, хромая, пересекает двор, направляясь к часовне. Он помедлил у двери, роясь в кармане в поисках ключа, словно он совсем не спешит. А потом исчез внутри, закрыв за собой тяжелую дубовую дверь.