«Ну, дела!» – пронеслось в голове у девочки.

Что ему от дылды нужно?

Стараясь двигаться бесшумно, она подползла поближе. Крохотный Тилль едва доставал титаниде до подмышки, однако держался с достоинством.

– Я пришел, – чуть запинаясь, объявил он. – Вы обещали, что научите меня асурскому языку.

«Такая научит», – хмыкнула Тая. Асури же ответила с неожиданной серьезностью:

– Чтобы понять язык, недостаточно запомнить слова и научиться произносить звуки. Ты должен отчасти стать асуром. Готов ли ты к этому, малыш?

Тилль выпрямился и дернул подбородком:

– Не называйте меня малышом!

– Тогда пойдем.

Тая дождалась, пока они исчезнут в проломе забора, потом вскочила и побежала в обход по ей одной известной тропинке. Сад она знала лучше, чем кто-либо другой.

«Ну, дела! – вертелось в голове. – Да у них заговор!»

Наблюдательный пункт она выбрала удачно. Тилль и Утан были видны как на ладони.

Об этом вскоре пришлось пожалеть.

Уроки асурского языка Майя понимала довольно своеобразно. Тилль и сам не заметил, как оказался полураздет. Асури сидела рядом, обняв мальчишку за плечи.

– У асуров, – объясняла она, – нет правил, кроме правил крови. А правило крови одно: возможно все, что ведет к совершенству.

Выяснилось, что к совершенству вела Майина нагота. «Е» напевные, возмущенные «ию», безнадежно-сладостные «а» – урок асурского перешел в бог знает что. Тая смущенно отвернулась.

Нет, она придерживалась широких взглядов. Никто не мог назвать ее ханжой. Просто секс без любви, считала она, это ужасненькая мерзость. А любовь возможна лишь при гармонии душ. И вот так вот, с крабихой и дылдой реблягу-шистой – это ужасно.

А как это безобразно выглядит!..

Тая готова была бежать, но тут Майя и Тилль закончили возню (пожалуй, чересчур быстро, если верить Иркиным рассказам). Асури вновь рассмеялась и спросила у мальчишки что-то на асурском. Тот ответил, с трудом подбирая слова.

Жаль, что браслет-переводчик остался в комнате.

– Благодарю тебя, маленький человек, – сказала Утан на универсальном. – Ты открыл мне свое тело и подарил часть души. Но скажи ради бабочки, что тебя тревожит?

Тилль долго молчал. Наконец буркнул:

– Ничего не тревожит. С чего вы взяли?

– Ты был во мне. Четыре руки, четыре ноги, одно тело. Позволь стать нам одной душой. Что случилось?

– Ничего, – повторил Тилль. – Ничего, кроме того, что я предатель и трус.

– Рассказывай, маленький человек.

– Из-за меня человек попал в беду. Ну, этот… Бурягин в карцере сидит.

– Бурягин? – Асури задумалась, словно что-то припоминая. – Это юноша в каменном кубе среди подземелий?

– Да.

– Не бойся. Скоро ему не будет дела до твоего предательства. Обещаю.

– Ой, правда? Спасибо! Это будет очень порядочно по отношению к нему. А я еще Лютому на ребят стучал. Начповосу.

Тая зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть. Тилль! Так вот кто выдал ребят!

– Это человек крика, южного лица? – поинтересовалась асури. – Он никому не скажет, клянусь числом крови.

– Вы так добры ко мне!

Мало-помалу Тилль рассказал все. И о пуле Кассада, и о том, как юнги отобрали амулет. Постепенно он перешел к последним событиям: к неудавшейся засаде, к вызову юнг.

Майя слушала очень внимательно.

– Значит, ты боишься, – сказала она наконец, – что, увидев своих врагов, не сможешь сделать южное лицо гнева?

– Ну…

– А скажи… в том месте, где вы встречаетесь, найдется девять скал?

– Ну, да, это же Скалища.

– А восемь трав и пять головастиков? Впрочем, что ж я спрашиваю… Так вот, милый детеныш, знай: искусство доблести – древнее искусство. Я помогу тебе. Я научу тебя, как бить без промаха, как сражаться не думая. Но для этого ты сделаешь все, как я скажу. Обещаешь?

– Да, госпожа Утан. Ой… спасибо вам большое!

– Тогда слушай.

И она принялась что-то рассказывать на асурском. Тилль не перебивал, лишь иногда вставлял несколько слов. Тая могла поклясться, что слышала слово «Берику», что по-асурски означает «Велька».

А потом Тилль и Майя вновь занялись глупостями, и Тая потихонечку сбежала. Главное она выяснила.

Ей следовало как можно скорее найти Вельку. «Семейные» ссоры лучше было оставить до спокойных времен.

Когда с генералом случалось что-то неприятное, он прятался в хранилище наглядных пособий. Иногда неприятностей наваливалось много. Тогда Кобаль пропадал в хранилище по полдня, а то и больше.

Этим утром ему захотелось оттуда вообще никогда не вылезать.

А началось все с того, что к нему ни свет ни заря заявился Алексей Семенович.

– Две новости, – без предисловий начал он. – Одна плохая, другая совсем хреновая. С какой начать?

– Вали обе, – махнул рукой генерал. – Только сперва хреновую.

– Вам письмо. Вот оно.

Генерал пробежал его глазами и спрятал в карман.

– Так. Теперь плохо.

– Пропал парень из гауптвахты.

– Иди ты! – опешил Кобаль Рикардович. – Совсем?

– С концами. Камера пуста, замок нетронут, охрана ничего не знает. Ой, не нравится мне это…

Генерал-майору это тоже не нравилось. Вряд ли чакотский мальчишка мог бежать из камеры сам. Значит, помогли. Но кто? Пацанье корпусное? Друзья-сорвиголовы?

Или же?..

Это и предстояло сейчас выяснить.

Генерал шел коридорами Шатона, а над головой бубнило радио:

«…представляем фестиваль искусств на Хаджаллахе. Программу начинает рок-опера знаменитого композитора ал-Веббери „Мухаммед суперзвезда“. Уже налажен выпуск сувенирных чадр с символикой фестиваля и абстрактными изображениями актеров…»

В хранилище наглядных пособий воняло пылью и затхлостью. Со скамейки неодобрительно поглядывали учебные муляжи «Бдительная пенсионерка», «Нищий инженер» и «Незамужняя секретарша». «Прожженный дипломат» и «Беззаботный болтун» висели на стене. Вместе они составляли иллюстративный материал лекции «Разведка и контрразведка – курс молодого бойца». Вдоль стен тянулись стеллажи с поддельными штаммами сибирской язвы, антаресской холеры и корейской чумки. Над головой слышалось «пиу! пиу!» и «бдыщ! бдыщ!» – там висел макет обороны астероида (для детей до восьми лет). У окна помигивал лампочками мифур-генератор.