Н о р а. У меня никогда не было такой ясности и твердости в мыслях, как сегодня.

Х е л м е р. И в твердом и ясном уме ты бросаешь мужа и детей?

Н о р а. Да.

Х е л м е р. Этому может быть лишь одно объяснение.

Н о р а. Какое?

Х е л м е р. Ты меня больше не любишь.

Н о р а. Да. В этом все дело.

Х е л м е р. Нора, и ты так спокойно это говоришь?!

Н о р а. Торвалд, мне больно говорить тебе такие вещи. Ты всегда был мил со мной. Но я ничего не могу поделать – я не люблю тебя больше.

Х е л м е р (с трудом сдерживаясь). Это тоже твое твердое и ясное убеждение?

Н о р а. Да, твердое и ясное. И причина, по которой я не хочу оставаться здесь дольше.

Х е л м е р. Не могла бы ты растолковать мне, как именно я лишился твоей любви?

Н о р а. Да, могу. Это случилось сегодня вечером: чуда не произошло, и я поняла, что ты не тот мужчина, которого я видела в тебе.

Х е л м е р. Объясни подробнее, я не понимаю.

Н о р а. Я терпеливо ждала восемь лет. Бог мой, я понимаю, чудеса происходят не каждый день. Когда на меня обрушилось все это, я твердо верила в одно – в скорое чудо. Письмо Крогстада лежало в ящике, но у меня ни на секунду не мелькнуло подозрения, что ты пойдешь на поводу у этого человека. Я была твердо уверена, что ты ответишь ему: да хоть всему свету рассказывайте. А когда бы так произошло…

Х е л м е р. Да, что тогда? Вот я бы отдал свою жену на позор и поношение и…

Н о р а. Тогда ты, в чем я ни секунды не сомневалась, взял бы все на себя: мол, во всем виноват я.

Х е л м е р. Нора!

Н о р а. Ты имеешь в виду, что я никогда не приняла бы от тебя такую жертву? Это и так понятно. Но что стоили бы мои клятвы против твоих слов? Вот чудо, о котором я мечтала в глубине своего страха. И чтобы не допустить его, я хотела свести счеты с жизнью.

Х е л м е р. Нора, я готов работать ради тебя дни и ночи, терпеть из-за тебя горе и страдания. Но никто не жертвует ради любимого человека честью.

Н о р а. Сотни тысяч женщин уже пожертвовали.

Х е л м е р. Ты мыслишь и говоришь как неразумный ребенок.

Н о р а. Возможно. Но ты мыслишь и говоришь не как мужчина, с которым я могу быть вместе. Когда прошел твой страх – страх не за меня, а за то, как это все отразится на тебе, – и опасность миновала, жизнь для тебя вернулась в прежнее русло, словно ничего не было. Я снова стала твоей маленькой ласточкой, твоей куколкой, которую ты решил впредь носить на руках с удвоенной осторожностью, раз она такая хрупкая и немощная. (Встает.) Торвалд, тогда до меня и дошло, что я восемь лет прожила с чужим человеком, родила от него троих детей… Нет, даже думать об этом не могу, так бы и растерзала себя.

Х е л м е р (мрачно). Понятно, понятно. Между нами, вижу, пролегла пропасть. Но Нора, неужели нельзя ее засыпать?

Н о р а. Такая, как сейчас, – я тебе не жена.

Х е л м е р. У меня есть силы стать другим.

Н о р а. Возможно… если куклу забрать.

Х е л м е р. Развестись – с тобой?! Нет, Нора, нет, это выше моего разумения.

Н о р а (выходя в соседнюю комнату). Тем более надо так сделать.

Возвращается с пальто и небольшим саквояжем, который ставит на стул у стола.

Х е л м е р. Нора, но не сию же минуту! Подожди до утра.

Н о р а (надевая пальто). Я не могу остаться на ночь в квартире чужого мужчины.

Х е л м е р. А мы не могли бы жить здесь как брат с сестрой?

Н о р а (завязывая шляпу под подбородком). Ты прекрасно знаешь, что так продолжалось бы недолго… (Накидывает шаль.) Прощай, Торвалд. Я не пойду к малышам. Я знаю, они в лучших руках, чем мои. Такая мать, как я сейчас, им ни к чему.

Х е л м е р. Но когда-нибудь, Нора, когда-нибудь…

Н о р а. Как знать? Пока я даже не знаю, что из меня выйдет.

Х е л м е р. Но ты мне жена – и какая есть, и какая станешь.

Н о р а. Торвалд, выслушай меня. Когда жена уходит из дома, как я сейчас, то по закону, насколько я слышала, муж освобождается от всех обязательств перед нею. Во всяком случае, я снимаю с тебя все обязательства. Чувствуй себя ничем не связанным, как и я. Мы оба совершенно свободны теперь. Вот твое кольцо. Дай мне мое.

Х е л м е р. Еще и это?

Н о р а. Да, это тоже.

Х е л м е р. Возьми.

Н о р а. Ну вот, и это позади. Ключи я кладу здесь. Прислуга в курсе всех хозяйственных дел, они справятся лучше меня. Завтра, после моего отъезда, зайдет Кристина и соберет мое приданое из отцовского дома. Его надо будет отправить мне вдогонку.

Х е л м е р. Позади?! Нора, и ты никогда не вспомнишь обо мне?

Н о р а. Наверно, я часто буду думать о тебе, о детях и об этом доме.

Х е л м е р. Могу я писать тебе?

Н о р а. Нет, никогда. Я не разрешаю.

Х е л м е р. Да, но я должен посылать тебе…

Н о р а. Нет, ничего не надо.

Х е л м е р. И помогать, если потребуется…

Н о р а. Я сказала «нет». Я ничего не приму от постороннего.

Х е л м е р. Нора, и я никогда не смогу стать для тебя ближе, чем посторонним?

Н о р а (беря саквояж). Ах, Торвалд, разве что случится невероятное чудо…

Х е л м е р. Скажи, какое?!

Н о р а. Если бы ты и я изменились настолько… Нет, Торвалд, я больше не верю в чудеса.

Х е л м е р. Зато я верю. Говори, говори. Если бы мы изменились настолько…

Н о р а. Что наша совместная жизнь стала бы семьей. Прощай.

Выходит в прихожую и уходит вон из дома.

Х е л м е р (опускается на стул у двери и зарывается лицом в ладони). Нора, Нора! (Озирается кругом, вскакивает.) Пусто. Ее нет. (В нем вспыхивает надежда.) Невероятное чудо?

На улице со стуком захлопывается калитка.

Х е л е н а А л в и н г, вдова камергера, армейского капитана Алвинга.

О с в а л ь д А л в и н г, ее сын, художник.

П а с т о р М а н д е р с.

П л о т н и к Э н г с т р а н д.

Р е г и н а Э н г с т р а н д, живет в доме госпожи Алвинг.

Действие происходит в имении госпожи Алвинг в Западной Норвегии, на берегу большого фьорда.