и снежные валы. На мои замерзшие губы опустилось несколько снежинок. Должно быть, я вот-вот замерзну насмерть.

Обернувшись, я заметила темную фигуру. Кто-то смотрел на меня, а я даже и не знала, что вовсе не одна тут. Человек внимательно вглядывался в мое лицо и вроде бы хмурился, чем-то встревоженный. Мне почему-то хотелось успокоить его, сказать, что я в порядке. Солгать, как я это обычно делала… Но в то же время я вдруг осознала, что он и так все понимает. Моя ложь не обманет его. А ведь я так долго скрывалась, так долго оберегала свою тайну, но сейчас испытала облегчение, осознав, что мне нет нужды больше лгать.

Наверняка я просто бредила, снова попав в липкие объятия лихорадки. Это ведь все не могло быть наяву. Это просто сон, в котором мужчина аккуратно лег рядом со мной на постель и осторожно обнял мое трясущееся тело. А затем он крепко прижал меня к груди, будто стремясь передать мне свое тепло. Я прильнула к нему, умоляя себя не дрожать, прислушивалась к прерывистым ударам сердца, вглядывалась в темноту и никак не могла понять, чье же сердце заходилось в груди? Мое или его? Мысли путались, но только когда мое тело немного оттаяло в этих сильных руках, сон наконец забрал меня.

25

«В зависимости от силы, которой наделен дух, и прочности связи между духом и сосудом, заклинатель может перенять способности того духа, которого он слышит. Самая неизведанная и самая ужасающая способность – это принуждение. С помощью него заклинатель может подчинить любого человека своей воле, вмешавшись в сознание. Но существует и другая, менее страшная способность – внушение. Оно позволяет заклинателю получить доступ к чужим эмоциям и даже мыслям».

ПОТЕРЯННЫЕ ЗАПИСИ О ЛИСЯ МУДРЕЦА, ЖИВШЕГО В ВОСЬМОМ ВЕКЕ, ДАТА НЕИЗВЕСТНА

В мире духов было чудовищно холодно.

Во рту у меня скопилась кровь. Я с отвращением сплюнула ее и расправила плечи. Однажды, собираясь ложиться спать, мама пробормотала: «Духи требуют крови». И вот сейчас я поняла, что она имела в виду.

В прошлый раз, когда дракон призвал меня, мир духов казался пустынным. Однако теперь я видела толпы людей: кто-то бродил кругами, кто-то не решался сдвинуться с места. Я слышала голоса, но люди не обращали внимания друг на друга, хотя я ощущала присутствие каждого из них. Как и человека, который был мне нужен. Тайян – олицетворение солнца.

Я проталкивалась сквозь толпу, чтобы успеть к нему. Однако в меня вдруг врезался высокий худой мужчина с длинными блестящими волосами. Странно, но его лицо показалось мне смутно знакомым. Я хотела было рассмотреть его получше, но он быстро отвернулся, а затем затерялся в толпе. Я же вернулась к своей цели.

Канцлер Сима. Он уже не казался мне таким могущественным, как в нашу прошлую встречу, наделенный полной мощью Красной птицы. Теперь он походил на собственную тень. Лицо словно постарело и осунулось, глаза запали, костяшки пальцев были сбиты в кровь. Я чувствовала пустоту в его груди – сила Чжу-Цюэ больше не наполняла его. Мне стало любопытно, могла ли я так же свободно проникнуть в его сознание, как сделал он в прошлый раз?

Приблизившись к нему, я увидела слезы на его щеках, и мне вспомнилась его семья: жестоко убитая жена и погибшая маленькая дочка. Смерть шла за ним по пятам. Но на самом деле не только за ним… Я невольно вспомнила тело матери.

Смерть следует и за мной тоже.

В прошлый раз я взяла Симу за руку, чтобы увидеть его воспоминания, но ему не нужно было прикасаться ко мне, чтобы заглянуть в мое сознание. Он просто неотрывно смотрел в мои глаза, находясь на некотором расстоянии, и каким-то образом смог прочесть мои мысли. Но ведь и с Рэдом – солдатом из моего взвода – я поступила так же. Смотрела в его глаза и внушала свою волю.

В прошлую нашу встречу Тайян сказал мне: «Я лишь открыл для тебя сознание, но ты сама решила нырнуть в мои воспоминания. Думаю, у тебя есть врожденный талант, ты можешь внушать свою волю».

Но сейчас взгляды наши встретились, словно два клинка скрестились в битве, и я почувствовала, как покидаю свое тело.

Только в этот раз все было по-другому. Я видела то, что он тогда хотел показать мне; то воспоминание, которое он сам для меня подготовил. Но сейчас он даже не понял, что я проникла в его разум, в его мысли. В этот раз я стала им.

Пробуждение мое было резким. Голова гудела, а тело казалось лишенным сил. Я повернул голову к окну и отстраненно отметил, что небо все еще было темным, покрытым россыпью ярких звезд. Мне было так плохо, что невольно закралась мысль: неужели меня отравили? Я попытался встать, но едва не свалился на пол. Голова закружилась, и меня повело в сторону. Я резко выдохнул, выставив вперед руки, и вдруг почувствовал в воздухе легкий посторонний запах: жасмин и кедр. Задержав дыхание, я прислушался. Что-то было не так.

А затем на меня навалилось осознание. Слишком пронзительная тишина вокруг. И дело вовсе не в том, что сейчас ночь. Просто Красная птица не откликнулась на мой зов.

Ладонь взметнулась к горлу, и я нашел ответ на свой вопрос. Кто-то срезал веревку, на которой была подвешена печать Чжу-Цюэ, и украл ее.

Внезапно в коридорах раздался громкий треск, а затем что-то закричали стражники, захлопали двери. «Кто здесь?» – выкрикнул один из солдат.

Я бросился к дверям в свою спальню и рывком распахнул их. В открытой галерее уже не было ни души, но на полу я заметил отброшенный в сторону железный кинжал. Протянул к нему руку, но когда мои пальцы коснулись рукояти, я зашипел и отдернул ладонь. Железное оружие казалось раскаленным. Мне стало ясно, что именно им пытались уничтожить печать. Но злоумышленнику это не удалось. Уничтожить печать невозможно.

Только я могу сделать это. Ведь я – сосуд.

Повернувшись, я заметил развевающиеся от ветра занавески и распахнутую дверь на террасу, вход в которую находился около лестницы. Страшась того, что увижу, я все же направился туда, не спуская глаз с горизонта, где сливались небо и морские воды. Мне стало ясно, что совершил вор. Не имея возможности и времени, чтобы заставить меня уничтожить собственную печать, он решил избавиться