class="p1">Я неистово мотаю головой, не в силах говорить.

– Спокойной ночи, Трис, – шепчу. – Иди, ложись.

Я поворачиваюсь к нему спиной, а он сидит и некоторое время смотрит на меня. Наконец встает и уходит. Дверной замок тихо щелкает за его спиной.

Я закрываю глаза и шепчу в темноту:

– Кажется, я тебя люблю.

Плачу в подушку, а потом, одолеваемая страхом, вскакиваю и снова надеваю на руку свадебные кольца.

Мне необходимо ощутить безопасность и защиту Уэйда… моего мужа.

Я смотрю на кольца на пальце, и их тяжесть привычно успокаивает меня.

– Уэйд, – шепчу я. – Помоги мне. Помоги мне это пережить. Почему это так ужасно больно?

Ощущение такое, будто сосущая пустота, от которой болело мое сердце, когда он умер, снова причиняет боль, когда пустое пространство начинает заполнять что-то другое.

Кто-то другой.

О боже! Вновь скривившись в гримасе горя, позволяю себе плакать.

Спускаюсь по лестнице легко и пружинисто.

Да будет солнечный свет – и новый день.

Не знаю, сколько часов я проплакала вчера ночью. Это были слезы печальные, одинокие и долгие – и, должна признать, очистительные.

Это было то, что необходимо было сделать.

Я вообще не рассматривала возможность встречаться с Тристаном. То, что он здесь, с моими детьми, потрясло меня до глубины души, и я понятия не имею, что ждет нас в итоге, но непременно постараюсь выяснить.

– Доброе утро, – говорю я, увидев его.

Тристан, лежащий на диване, потягивается – судя по всему, только что проснулся – и сонно улыбается мне.

– Доброе утро, Андерсон.

Я тоже улыбаюсь. Трис называет меня по фамилии, только когда мы наедине и он заигрывает со мной.

Обвожу взглядом гостиную:

– Где дети?

– Да какая разница! – Он ловит меня за ногу и пытается опрокинуть на себя. В процессе шутливой борьбы хватает за руку и замечает то, что заставляет его замереть.

Мои кольца. Я забыла их снять.

О нет!

Он бросает на меня короткий взгляд, а потом, не говоря ни слова, садится в постели.

– Трис, – нервно шепчу я.

Он надевает через голову футболку.

– Мне надо идти.

Натягивает джинсы.

– Ты куда? – спрашиваю я, начиная паниковать.

– Домой.

Хватаю его за руку:

– Почему такая спешка?

Он выдирает у меня руку. Смотрит в лицо, в его глазах – боль.

– Я не сплю с замужними женщинами, Клэр.

У меня падает сердце.

Он принимается швырять свои вещи в одну кучу как безумец.

– Что ты делаешь? – шепчу я.

– А что, не видно? Ухожу. – Он присаживается на диван, чтобы надеть кроссовки. – Знаешь, если бы эти кольца были на тебе все время, это было бы другое дело. – Он агрессивным рывком затягивает шнурки. – Но ты их надела нарочно!

– Тристан… – лепечу я.

– Ты гребаная лгунья, Клэр, – гневным шепотом отвечает он.

– Я никогда тебе не лгала!

– А вчера что было?

Смотрю ему в глаза.

– Ты сказала мне, что у тебя гормоны. – Его грудь бурно вздымается и опадает, он пытается сдержать гнев.

Я продолжаю смотреть на него, не в силах остановить катастрофу, творящуюся на моих глазах.

– Но ты думала о нем, – шепотом продолжает он. – Ты плакала, потому что думала о нем.

Я пристыженно опускаю голову… это правда. Так и было.

Он хватает свои вещи и стремительно выходит за дверь. Я слышу, как заводится двигатель его временной машины, как она удаляется по улице.

Мое сердце разбивается на миллион осколков, и мне хочется бежать за ним и умолять остаться.

Но я не стану… потому что он бы все равно ушел. Я не могу дать ему ту жизнь, которой он хочет.

Я знала, что долго это не продлится.

«Мой навек» мужчина умер.

Тристана Майлза мне дали только во временное пользование.

Глава 16

Тристан

Я длинно вздыхаю, глядя, как цифры сменяют друг друга.

Да скорее же!

Даже лифт меня бесит. Сегодня понедельник, и после худшего уик-энда в моей жизни офис – последнее место, где мне хочется быть.

Она меня бросила.

Двери открываются, я стремительно выхожу и шагаю через вестибюль.

– Доброе утро, – говорю девушкам за стойкой администратора.

При виде меня глаза у Саммии становятся круглыми, а потом она прыскает со смеху:

– Что случилось с твоими волосами?!

– Неудачный шампунь, – бросаю я и торопливо прохожу мимо.

Она ловко выныривает из-за своего стола и преследует меня по коридору, явно решив развлечься за мой счет.

– И какой это шампунь оказался настолько неудачным?

Я плюхаю портфель на стол и снимаю пиджак.

– Естественно, тот, которым я воспользовался. А теперь, если не возражаешь… – указываю ей на дверь.

Она пристраивается на угол моего стола.

– Как прошли выходные?

Я сажусь и включаю компьютер.

– Ничего необычного. А твои?

– Прекрасно! У меня был самый романтический уик-энд в истории! – с придыханием сообщает она.

Я закатываю глаза.

– Неужели ты не хочешь узнать, чем я занималась? – не отстает Саммия.

– Нет! У меня крайне плохое настроение, и в твоих интересах не заговаривать со мной до конца года. Я сейчас не лучшая компания.

– Я в этом серьезно сомневаюсь, – говорит она, откровенно разглядывая меня. – Кофе тебе сварить?

– Да, пожалуйста.

Я раздраженно колочу пальцами по клавиатуре.

Саммия подходит к двери и оборачивается, внимательно глядя на меня:

– У тебя все в порядке?

Ввожу пароль.

– Конечно, – рычу я раздраженно. – У меня всегда все в порядке!

Она улыбается мне и исчезает за дверью.

Две минуты спустя в дверях появляется Флетчер и говорит:

– Здрасте.

– Привет, Флетч, – вздыхаю я, указывая на второе кресло у стола.

Он входит и садится.

– Как прошло твое свидание? – интересуюсь я, просматривая электронные письма.

– Вполне себе хорошо.

Поднимаю на него взгляд:

– Насколько хорошо?

– Не настолько.

– Флетчер, – говорю я, возвращаясь к почте, – забудь мой прежний совет насчет того, что всегда следует принимать вызов. Вообще держись как можно дальше от женщин. От них куда больше проблем, чем пользы.

Парень хмурится:

– Почему это?

– Просто так уж они устроены. – Снова со злостью терзаю клавиатуру. – Поверь мне на слово.

– Что мне делать сегодня? – меняет он тему.

– У нас во второй половине дня встречи по всему городу. Начинай готовиться к ним, – отвечаю я. – Пролистай заметки с последних встреч с этими конкретными клиентами. Я хочу, чтобы ты был в курсе происходящего, когда мы прибудем на место.

– Хорошо, конечно, – кивает он, поднимается, идет к двери, потом оборачивается ко мне: – Ты не знаешь, что случилось с мамой?

Поднимаю глаза и встречаю его взгляд:

– А почему ты спрашиваешь?

– Потому что она вчера сидела на балконе и девять часов подряд смотрела в никуда.

У меня сжимается сердце. Думать о том, что Клэр расстроена, невыносимо.

– Думаю, она тоскует по твоему отцу, приятель, – вздыхаю я.

Флетчер кивает.

– Да, наверное, – он пожимает плечами. – Ладно, я пойду, начну готовиться.

– Давай.

Я опускаю взгляд на экран, на котором зависло очередное письмо. Но мои мысли далеки от его содержания: они возвращаются в пятничный вечер.

Я лежал там, дремал в одиночестве на каменном диване, изнывая от желания держать ее в своих объятиях.

А она тосковала по нему.

Внутренности сводит судорогой от сожалений, потому что я знаю: что бы ни происходило между мной и Клэр…

Я никогда не буду на первом месте. Передо мной всегда будут все остальные.

И это, по идее, не должно меня расстраивать… но расстраивает.

Всю свою жизнь я был готов делать работу, с которой мало кто из людей может справиться.

Я поглощаю компании и уничтожаю их – завладеваю тем, что не мое.

И мне нестерпимо обидно, что с ней получается так же.

Она всегда будет женой Уэйда Андерсона.

Я позволил себе слишком привязаться к Клэр. С момента отъезда из Парижа я только о ней и думал. Я гонялся за ней, я звонил ей, я бронировал номера в отелях и молил о встречах с ней каждый обеденный перерыв. Я ездил к ней домой и терпел выходки ее детей. И впервые с тех пор, как начал встречаться с женщинами, я из кожи вон лез, чтобы попытаться сделать одну из них счастливой.

А она тосковала по нему.

Чувствую себя глупо, но, что еще хуже, впервые за все время сердце гложет обида.

Мне это не нравится.

Является Саммия с большим куском шоколадного торта на тарелке и чашкой кофе.

– Вот и я, – мило улыбается она. – Сладенькое для пушистого мишки, – она тянется потрепать меня по голове, и я отбрасываю ее руку в сторону.

– Я не пушистый мишка, – раздраженно огрызаюсь.